Жермини Ласерте. Братья Земганно. Актриса Фостен (Гонкур, Гонкур) - страница 209

— Нет! — возразил Джанни.

— Как так — нет?

— Нет! — повторил Джанни. — Бескапе — это имя странствующих паяцев… теперь мы меняем его на другое… которое придумали сами.

— А именно?

— Братья Земганно.

— Земганно… Что ж, имя действительно оригинальное! Оно начинается с дьявольского З, которое звучит как фанфара, словно одна из наших увертюр, знаете, в которой среди барабанного боя звенят колокольчики.

— Да, это имя мы носили там…

— А ведь правда! Я и забыл об этом!

— Это имя пользовалось успехом в Англии, — продолжал Джанни, — и я отложил его про запас до того дня, когда мы наконец… Да и нравится мне это имя, сам не знаю почему или, вернее сказать, знаю почему! — И Джанни закончил, точно говорил сам с собою: — Мы из цыган… и я, вероятно, не сам выдумал это имя… мне кажется, что оно живет в моей памяти, как звучный шепот, срывавшийся с губ нашей матери… когда я был совсем маленьким.

— Земганно так Земганно, — согласился директор. — А сколько времени потребуется вам для репетиций в цирке?

— Три-четыре дня — самое большее. Только бы испробовать новый трамплин.

— Прекрасно. Если прибавить к этому пять дней на работу плотника и слесаря… мы сможем выступить через десять дней… Итак, где вы родились и где…

. . . . . . . . . . . . . .

В день представления братья пообедали в три часа; они пришли в цирк, когда публика уже съезжалась.

— Джанни, помнишь подъезд Зимнего Цирка? — неожиданно спросил Нелло у брата в конце их долгого безмолвного пути.

— Ну и что же?

— Помнишь его в день нашего дебюта? Вокруг цирка было темно и пустынно, у касс — никого, а возле подъезда стояла старая, потрепанная пролетка с кучером, заснувшим на козлах. Помнишь, как, прежде чем войти, мы остановились, посмотрели на все это с грустью и подумали: не везет нам в жизни… Помнишь статуи лошадей у подъезда, их крупы, покрытые снегом, и выступающее из мглы темное здание? В его громадных окнах видны были красные стены, а на их фоне неподвижные шляпы двух контролеров и каска полицейского, прислонившегося к барьеру. А в пустынном вестибюле, кроме служащих, — ни души!

— И что ж из этого?

— А вдруг сегодня в Летнем Цирке нас ждет нечто подобное?

Джанни удивленно взглянул на брата; его поразило, что у Нелло, обычно столь уверенного, зародилось сомнение в их сегодняшнем успехе; он ускорил шаг и, только когда они уже совсем подошли к цирку, ответил:

— Вот, — смотри.

В тот вечер — дивный вечер, — когда братьям предстояло исполнить задуманный Джанни трюк, вокруг Летнего Цирка царило оживление, своеобразная уличная лихорадка, сопутствующая зрелищам, где на карту ставится блестящая будущность или жизнь таланта; парижанин спешит сюда в легкомысленной надежде увидеть, как на столичных подмостках будут есть человеческое мясо. Мокрый асфальт взвизгивал под колесами роскошных экипажей, из которых выходили на тротуар нарядные женщины. Продавцы программ, подогретые вином, громогласно возвещали о представлении, а около касс, осаждаемых бесконечными очередями, шныряли прыткие мальчишки — будущие гимнасты, которые тайком упражняются в каменоломнях парижских предместий и являются сюда за последними новостями.