— Конечно.
Эннабел забеспокоилась, но Оливия бросила ей найденную поблизости веточку, и девочка принялась шлепать ею по воде. Оливия смотрела наверх, на балкон, пытаясь обнаружить признаки присутствия попугая, который иногда, без какой бы то ни было провокации, произносил: «Господь всемогущ».
— Чушь собачья! — сказала Оливия. Потом повторила эти слова погромче.
— «Хвала Господу!» — раздалось сверху.
Она сбросила сандалии, почесала ступни и откинулась на спинку стула, довольная, что вынудила попугая ответить. Он действительно говорил совсем как тетушка Ора. Оливия встала, пошла на кухню взять пончик и, когда, жуя его, остановилась у раковины, вдруг вспомнила о малышке.
— Ох, боже милостивый, — прошептала она и поспешила во дворик.
Эннабел пыталась подняться на ножки. Оливия наклонилась поддержать малышку, а Эннабел поскользнулась. Оливия двигалась вдоль бортика бассейна, пытаясь поднять девочку, держать ее лицо над водой. Эннабел беспокоилась все больше и больше, выскальзывая из рук, плача и отворачиваясь от Оливии.
— Ради всего святого, перестань сейчас же! — сказала Оливия.
Девочка сначала уставилась на нее, потом снова устроила рёв.
— «Отче наш, иже еси на небесех!» — раздалось сверху.
— Это что-то новенькое, — заметила Энн, выходя во двор с кухонным полотенцем в руках.
— Она пытается встать, — объяснила Оливия, — а я никак не могла ее ухватить.
— Ага, она со дня на день может начать ходить. — Энн, несмотря на огромный живот, легко подняла малышку.
Оливия вернулась на свой стул, потрясенная схваткой с Эннабел. Ее колготки оказались просто разодраны цементным покрытием двора.
— Сегодня годовщина нашей свадьбы, — сообщила Энн, обертывая кухонным полотенцем плечи малышки.
— Да?
— Да. — Энн улыбалась, словно припомнив что-то глубоко личное. — Давай-ка мы тебя согреем, гусёныш.
Девчушка свесила ножки по обеим сторонам большого живота матери, положила мокрую головку на ее широкую грудь и, дрожа, принялась сосать собственный большой палец.
Как легко могла бы Оливия сказать; «Ну, с вашей стороны было бы очень мило для начала хотя бы сообщить мне, что вы собираетесь пожениться. Это ужасающая вещь для матери — узнать обо всем на год позже». Но она произнесла только: «Поздравляю с годовщиной». То, что малышка не утонула, пока сама она ела пончик, дало Оливии такое чувство облегчения, что эта годовщина показалась ей — несмотря на то, что напомнила, какой отстраненной от всего она себя чувствовала, — совершенно ничтожным поводом для воркотни.
— А Крис рассказывал вам, как мы с ним познакомились?