— Статистически, Оливия, такое все время происходит. В пятидесяти процентах.
— Ну и что? — Ответ Джека ее поразил своей глупостью и нечуткостью. — А какова статистика касательно детей-геев? — спросила Оливия.
Ее ступни показались ей невероятно огромными, они торчали на концах ее голеней, бросаясь в глаза. Она убрала ноги под скамью.
— Она меняется. Каждое новое исследование сообщает новые сведения. Но вполне очевидно, что вовсе не пятьдесят процентов наших отпрысков оказываются геями.
— А может, она вовсе не гей, — предположила Оливия. — Может, она просто не выносит мужчин.
Джек Кеннисон скрестил руки на голубой ветровке и пристально смотрел прямо перед собой.
— Не уверен, что это надо было говорить, Оливия. Я же не предлагал вам теорию о том, почему ваш сын взял в жены негодяйку.
Оливии понадобилось какое-то время, чтобы проглотить его замечание.
— Прелестно, — сказала она. — Какие прелестные вещи вы говорите.
Она поднялась со скамьи и не стала оборачиваться, чтобы взглянуть, встал ли он тоже. Но услышала его шаги у себя за спиной. Тогда она пошла медленнее, чтобы он смог идти рядом. Она направлялась назад к машине.
— Я все-таки не понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите, что вы крестьянка. У нас в стране, мне думается, крестьянства нет. Вероятно, вы хотели сказать, что вы ковбой. (Оливия бросила на него взгляд и удивилась, он добродушно улыбался.) — Я вполне могу увидеть в вас ковбоя, — заявил он.
— Прекрасно. Я — ковбой.
— Тогда, значит, республиканец? — помолчав с минуту, спросил Джек.
— Ох, ради всего святого! — Оливия остановилась и взглянула на него сквозь темные очки. — Я же сказала — ковбой, а не дебил! Вы имели в виду, что у нас ковбой в президентах ходит? Или что до него президентом был актер, игравший ковбоев? Позвольте мне сообщить вам, что наш теперешний дебил, кокаиновый экс-наркоман, никогда ковбоем не был. Он может носить все ковбойские шляпы, какие есть на свете. Он просто забалованный отпрыск богатого владельца поместья. Меня от него просто тошнит.
Она была по-настоящему взбешена и не сразу заметила, что Джек смотрит в сторону, что лицо его как-то замкнулось, будто он мысленно отошел от нее подальше и просто ждет, чтобы она закончила свою тираду.
— Боже! — сказала она наконец. — Не может быть!
— Чего не может быть?
— Вы за него голосовали.
Вид у Джека Кеунисона был усталый.
— Вы голосовали за него. Вы, мистер Гарвард. Мистер Интеллект. Вы проголосовали за этого вонючего подонка!
Он рассмеялся, коротко, словно пролаял.
— Боже мой, вы и правда подвержены страстям и предубеждениям, как настоящая крестьянка.