— Оставь меня, — закричал Корвин, порываясь вперед, — а то он убежит. — Кто он? Куда убежит? — говорил великан, преграждая Корвину дорогу.
— Панкратий, разве ты не слыхал его голоса? Он оскорбил моего отца.
— Панкратий? — сказал Квадрат с притворным удивлением и посмотрел вокруг себя. — Но я его здесь не вижу, где же он? Тебе, верно, показалось!
Наконец, он выпустил Корвина. Корвин бросился на поиски Панкратия, но толпа уже мало-помалу редела. Панкратия нигде не было.
Префект приказал палачам бросить тело Цецилии в Тибр;« но другой офицер, плотно закутанный в плащ, сделал знак палачу. Улучив благоприятную минуту, последний вышел за офицером в глухой переулок и получил туго набитый кошелек.
— Вынеси тело за Капенские ворота, положи, когда стемнеет, у виллы Люцины, — сказал офицер.
— Будет сделано! — ответил палач. Офицер (это был Себастьян) быстро удалился и скоро исчез в одной из боковых улиц.
Префект города отправился во дворец доложить императору Максимиану о том, что случилось ночью и утром следующего дня, но Максимиана уже известили обо всем и он был в ярости. Не давая Тертуллию выговорить слово, он закричал:
— Где твой глупец-сын?
— Он ждет твоего приказания явиться и горит желанием объяснить, как слепая судьба расстроила все его планы.
— Судьба! — воскликнул Максимиан, — судьба! Скажи лучше — его тупоумие и трусость. Позвать его!
Корвин явился чуть живой от страха; он знал жестокость Максимиана, действовавшего всегда под влиянием минутного настроения.
— Поди, поди сюда! — сказал Максимиан — увидев Корвина. — Поди и расскажи мне о своих подвигах. Каким образом исчез эдикт, а в подземельях захвачена только одна слепая девушка?
Корвин, заикаясь и путаясь, начал рассказывать длинную историю, в которой не жалел, конечно, христиан. Он утверждал, что одно колдовство их могло разрушить его хорошо обдуманный план, и в доказательство привел внезапное, необъяснимое исчезновение Торквата, происшедшее на глазах всего отряда. Максимиан внимательно слушал рассказ и порою смеялся, замечая трусость Корвина, который дрожал с головы до ног и, наконец, бросился к ногам Максимиана, умоляя его о пощаде. Император не отличался изяществом обращения и изысканностью речи; он без церемоний оттолкнул Корвина ногой и приказал ликторам вывести его вон.
Услышав эти слова, Корвин вообразил, что его ведут на казнь, и завопил:
— Пощади мою жизнь! Я открою важные тайны.
— Какие? Говори скорей, я ждать не люблю!
— Молодой человек, по имени Панкратий, сорвал и украл эдикт — я нашел его нож у столба.
— Зачем же ты тотчас не арестовал его и не отдал судьям?