- Грубиян! - подскочил паренек. - Кто ж зимой травится?!
Ицки даже в лучшие времена не общался с Токивой настолько свободно.
- О, а его с собой возьмешь? - парикмахер ткнул пальцем в Ицки.
Тот насторожился.
- Хотя он понятия не имеет, о чем мы. Да и не знаю, где он может пригодиться.
Парикмахер не имел намерения обидеть, он просто говорил то, что думал.
Токива сделал страшное лицо и шутливо замахнулся.
- Избивают! - заверещал паренек. - Полиция!
- Сколько раз повторять: думай прежде, чем ляпнуть! Когда до тебя дойдет? - загремел Токива.
- Нет, а что? Он же может чуть-чуть ходить? Отвезешь его на своей машине...
- Ты о чем? - воинственно осведомился скульптор.
- Инвалидной коляски я здесь не вижу, - рассуждал паренек. - В любом случае, осталась только ручная работа... Хотя ума не приложу, чем он может помочь.
Ицки все больше хотелось узнать, в чем суть проекта.
- Не перепрыгивай с темы на тему. Я, вообще-то, о твоем дурном языке говорил.
- Эй! Не толкайся!
Токива схватил протестующего парикмахера в охапку и выволок в коридор. Минут двадцать оттуда доносились приглушенные голоса, а потом Токива вернулся один. Нахмурился на нетронутый кофе.
- Не хочешь?
Ицки потряс головой. И, пока Токива уносил чашку, вспомнил вопрос парикмахера.
Вы с Токи в самом деле друзья?
Какую роль он играет в жизни Токивы? Вопрос оставался без ответа. Днем скульптор смотрел холодно, без проблеска интереса. По ночам был нежен, но не позволял Ицки заговаривать об их отношениях. Наверное, Токива видел в нем лишь вещь, на время позаимствованную у Ямабэ.
Дверь опять открылась: Токива решил, что Ицки надо вымыть свежеостриженные волосы. И когда он нес молодого человека обратно в гостиную, в его движениях появилось что-то новое. Обычно Токива просто складывал на диван чистую одежду и уходил. А тут вдруг сел рядом. Взял полотенце и принялся вытирать Ицки волосы. Ицки недоверчиво следил за скульптором в просветы между складками ткани. Встретил его взгляд. Полотенце скользнуло на пол.
Токива погладил Ицки по голове, кончиками пальцев провел по вискам и лбу. Дотронулся до ушей, затылка, снова вернулся к вискам. На лице его застыло удивленно-восхищенное выражение, как у ребенка, осматривающего новую, необычную, но очень привлекательную игрушку.
- Ицки...
А ведь никогда не называл по имени при свете дня.
Токива гладил Ицки по щеке, и тот не испытывал обычного стремления убежать. Придвинулся ближе. Целовал в глаза, виски, щеки, переносицу, подбородок, а потом и в губы. Знакомое тепло и вкус табака. Жесткие пальцы, против обыкновения, были теплые: верно, их согрела вода. Токива прижал его голову к груди, поглаживал по плечам и спине. Сейчас Ицки запросто мог бы вырваться, однако даже мысли такой не возникало.