В этой клетке была открыта дверца. Только птица раздумала улетать.
Наконец-то, он обрел спокойствие.
Ицки льнул к любимому человеку, но на сердце было тяжело.
Мне нужны две недели. Потом я поеду.
Все закончится через пять дней. Они вернутся в поместье Ямабэ. Согласится ли Токива унаследовать состояние сэнсея или нет, одно ясно: скульптор не задержится в поместье надолго. Несколько суток - в лучшем случае, но скорее всего, уедет в тот же день. А Ицки останется на должности холеной домашней зверюшки. Это его судьба, жизнь, которую он выбрал для себя сам.
Печальные мысли прервал телефонный звонок, и Токива разжал руки.
- Не уходи, - попросил Ицки.
Токива погладил его по спине:
- Я быстро.
Охваченный неясной тревогой, молодой человек пристально смотрел на дверь. Токива вернулся спустя несколько минут, недовольный, и сердито сунул Ицки трубку.
- Тебя. Ямабэ.
И хлопнул дверью, прежде чем Ицки, намереваясь переспросить, успел открыть рот. Вчера Касаока известил, что сэнсею становится хуже. Ицки не предполагал, что Ямабэ - в его-то состоянии - пожелает лично пообщаться со своим любимцем.
- Развлекаешься там? - поприветствовал Ямабэ. - Надеюсь, переселиться не надумал?
Сэнсей был необычайно оживлен и разговорчив. Жаловался, что Касаока обращается с ним, как с инвалидом, даже в ресторан пообедать не пускает, что пришлось приостановить работу над новым проектом... Ицки никогда его таким словоохотливым не видел и не слышал. Сэнсей явно пытался казаться более бодрым, чем было на самом деле.
За восемь лет, проведенных в постоянном обществе Ямабэ, Ицки изучил сэнсея даже лучше, чем Касаока. И теперь различал в знакомом до последней нотки голосе некую неслышную другим надломленность.
- Одной ногой в могиле, а продолжаю тебя беспокоить, - посетовал Ямабэ. - Если Токива откажется - что тут делать. Возвращайся быстрее, - Ицки знал наверняка, что сэнсей сейчас горько улыбается. - Не думал, что без тебя так одиноко. Ох, я уж Касаоке не говорил, но тебе-то можно. Возвращайся.
Ицки подавленно молчал. Ямабэ, способный морально положить на лопатки любого соперника, ни разу не высказывавший слабости, не имевший обыкновения откровенничать даже со своими пассиями... Такой уязвимый. По всей видимости, ему хуже, чем полагал Касаока. Ицки сделалось стыдно.
- Простите, я постараюсь уладить дело быстрее, - пообещал он. - Ешьте хорошо, больше отдыхайте.
- Не волнуйся, Касаока за мной, как нянька, ходит, - усмехнулся Ямабэ. - Да только все какое-то пресное. То я ли вкус потерял, то ли это потому, что тебя рядом нет...