Его клюшка заинтересовала карапузов. Кто-то потянул ее к себе, кто-то заспешил, чтобы быть первым, и растянулся. Валька поднял заревевшего малыша. Пока он отвлекался, клюшку его стали использовать по назначению – один мальчик ударил ею по голове другого мальчика. Началась куча-мала. Валька устал уже поднимать сыпавшихся как горох карапузов. Клюшка потерялась, отлетев к сугробу. На выручку ему спешили мамочки.
Шейко неминуемо превратился бы в няню, но тут перед ним резко затормозил Махин.
– Кончай фигней страдать, – тяжело задышал он, поправляя вечно сползающую на глаза шапку. – К нам вставай. Проигрываем.
Этих слов Шейко было достаточно, чтобы забыть все обиды, встряхнуться и вновь почувствовать веселый бег времени. Правда, Щукин не стал с ним здороваться, но это было не важно. Медленно умиравшая игра заговорила-заспорила новыми голосами.
Первые несколько передач Валька смазал, но потом попривык к своей клюшке, и игра пошла веселее. Некогда холодный конек жег ногу – так много приходилось бегать. Вроде только-только все началось, а ночное небо все сильнее давило на плечи, напоминая, что скоро надо будет расходиться.
На катке стало тихо. И среди этой тишины отчетливо было слышно тяжелое дыхание игроков да настойчивые требования: «Мне, мне, мне!»
Но вот Валька врезался в зазевавшегося Щукина, получил в ответ от него удар под коленку и только после этого заметил, что все куда-то смотрят.
Потом он думал, что это включился фонарь, который до этого какое-то время не горел. Иначе никак нельзя было объяснить, почему на катке вдруг стало светло.
Плотникова, рядом с ней парень, постарше ее, с двумя парами коньков, а за ним несколько самых верных Аниных подражательниц. Аня отметила, что все увидели ее триумфальное появление, села на лавку и начала переобуваться. Незнакомый парень помогал ей зашнуровать высокие ботинки коньков.
Лицо Щукина заострилось, отчего он стал похож на большого хищного хорька.
– Чего это она? – Махин затормозил около Лехи и тоже посмотрел в сторону единственной лавочки, на которой устроилась пришедшая компания.
– А это, Серега, у них так называемая любовь, – процедил сквозь зубы Леха.
– У кого «у них»? – Махин поправил съехавшую шапку.
– У принцесс! – Слово это Щукин произнес с таким презрением, словно это было не определение самых волшебных и милых существ на земле, а как минимум описание мерзкой неприятной старухи.
Анькин кавалер тем временем переобулся сам и нетвердой ногой ступил на лед. Прокатился, балансируя руками, а потом вернулся к лавочке и поддержал выходящую на каток Плотникову. Аня отстранилась от него и сделала несколько резких уверенных прокатов по неровному льду. Было видно, что кататься она умеет.