Аборт она все же сделала. Бесплатно и без наркоза, в обычной районной женской консультации. Обошлось без последствий. Молодой сильный организм справился, и Ларисе пообещали, что дети у нее будут, если она захочет. Но с тех пор детей ей никогда больше не хотелось.
После аборта вид Кирилла Смирнова ассоциировался у нее с такой запредельной болью, что она избегала на него смотреть, и дикая любовь к нему сама собой истаяла до состоянии жалкой тени и однажды исчезла. И больше никогда не возникала. Ни к кому…
И вот сейчас что-то такое, подобное чувству к Смирнову, начало возрождаться в Ларисиной душе по отношению к Виктору Юсупову, но ему она, похоже, нужна в том же самом качестве, что и Кириллу: только как партнерша по сексу. Значит, надо задавить в себе то, что по недосмотру начало опять разворачивать крылья. На что ей любовь? Морока с ней. Ей, Ларисе, ведь ничего не стоит выбросить Виктора из головы, как она выбрасывала всех своих прежних любовников. И искать нового она специально не будет. Найдется достойный человек – хорошо. Не найдется – тоже неплохо. Ей есть чем заняться. Пора возвращаться к куклам. Они никогда не предадут.
Сразу после битья тарелок Лариса созвонилась с мастерицей и поехала забирать куклу, которая давно уже имела имя Варвара.
Игрушечная барышня получилась хоть куда! Она оказалась даже лучше той, которую Лариса видела на выставке в «Кукольном Доме». Молодая женщина в удивлении вертела красавицу Варвару и никак не могла понять, в чем дело. Кукольница насладилась Ларисиным удивлением, а потом объяснила:
– Я ее искусственно состарила. Чуть-чуть. Чтобы вам было приятнее. Ведь у вас с ней связаны какие-то воспоминания, а значит, репликант должен быть сделан как можно ближе к оригиналу. Настоящая кукла была изготовлена, думаю, более ста лет назад…
– Да-да… спасибо… – пробормотала Лариса, потом опомнилась и спросила: – Сколько я вам должна… за старение?
– Нисколько… Вы же меня не просили. Мне почему-то вдруг самой захотелось это сделать.
Дома Лариса долго смотрела на Варвару, сидящую перед ней на столе. Потом резким движением отломила ей слегка оттопыренный мизинчик на левой ручке. Потревоженная кукла, качнувшись, моргнула, потом опять спокойно уставилась на хозяйку ярко-синими и по-прежнему безмятежными глазами. Больно ей не было. А если и было, она благоразумно промолчала. Лариса подумала, что куклы – куда лучше людей. Они готовы вытерпеть все без единой жалобы, и сами в ответ никогда не станут жестокими.
* * *
Наталья Ильинична каждый день ходила в кондитерский отдел, чтобы насладиться эффектом, произведенным ее куклой. Продавщица старела и дурнела на глазах. Веселости в ней тоже поубавилось, и сыпать прибаутками она перестала. Наталью Ильиничну, правда, по-прежнему называла бабушкой. Дома «бабушка» напряженно вглядывалась в зеркало, но в себе никаких изменений к лучшему не находила. К худшему, правда, тоже, что не могло не радовать. Может быть, старение продавщицы пока только замедлило старение самой Натальи Ильиничны, что тоже неплохо, потому что дальше стареть уже некуда. Дальше уже могло идти только разрушение лица как такового: отслаивание кожи, провал носа и прочее, и прочее, и прочее…