– Ах, езжай ты куда хочешь! – с досадой махнула она рукой. – И сколько раз…
– Ну ладно, не Лялька – Елена! – он примирительно чмокнул ее в щеку и с энтузиазмом принялся за завтрак.
На самом деле она даже обрадовалась, что проведет этот день одна. Да, ей хотелось побыть в одиночестве, потому что ей уже стали приходить в голову кое-какие мысли – она собиралась рисовать картину Терещенко, «Портрет души» Терещенко, как сказала она Игорю. Некий смутный образ уже витал перед внутренним взором, надо было сесть и набросать на бумаге примерные очертания будущей картины.
Костя ушел, и вскоре после его ухода она засела за мольберт в своей комнате, отведенной под мастерскую. «Приспичило же Федору Максимовичу… – рассеянно водя карандашом по бумаге, подумала она, впрочем, без всякой досады, скорее – с удивлением. – Хотя, я его понимаю – всегда хочется увидеть себя со стороны, другими глазами. Но это же не настоящий портрет, а зашифрованный символ… Чем-то я его привлекаю. Странно, что именно я. Ведь есть несколько известных художников, настоящих мэтров, к которым он мог обратиться. С его деньгами не проблема… Получил бы роскошный, маслом и в классической технике портретище, что называется – парадный, повесил бы у себя в гостиной, в дорогущей позолоченной раме… Чем-то я его привлекаю. А если разобраться, я ничем не хуже всех наших прославленных иконописцев, даже лучше, так что ничего странного здесь нет. Да, никогда мне не умереть от излишней скромности!»
В дверь позвонили.
Чертыхаясь, Елена побежала открывать – на пороге стоял сосед Игорь.
– Кости нет? Я хотел у него кое-что…
– Нет, раньше завтрашнего дня не обещался. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– К сожалению, нет, мне именно Костя нужен. Да, Елена, еще раз спасибо за твой подарок, мы с Ларой его на самом видном месте поместили. Кстати, загляни как-нибудь, чтобы проверить, правильно ли мы его повесили – ведь ты как мастер в этом лучше разбираешься. Ну, чтобы и освещение, и ракурс, и все такое соответствовали.
– Ладно, как-нибудь, – рассеянно пообещала Елена, – а сейчас мне жутко некогда. Ларе привет.
– Завтра передам, – улыбнулся Игорь. – Она тоже уехала. К своей матери.
– К теще?
– К теще! – повторил он, смеясь. – Ладно, извини за беспокойство. И что за жизнь такая – даже в выходные тебе некогда…
Елена вернулась в мастерскую. На ватмане проступали черты будущего рисунка – пока еще неуверенные, зыбкие. Она с треском разорвала один лист, потом принялась за второй. Сейчас Елена напоминала себе писателя, который ищет на бумаге нужные слова и, не находя их, безжалостно уничтожает черновики. Процесс творчества у каждого происходит по-разному: сначала Елена словно брела в тумане, едва различая окружающие контуры, потом линии стали четче, увереннее, дело пошло…