– Держите их, дурни! – крикнул архиепископ.
Он растаскивал и пинал стражников, которые пытались выбраться из-под своего раненого товарища.
– Куда? – крикнул Фуггер Бекк. Он наклонился над стариком, заставляя того встать на ноги. – Здесь только один выход! Да еще тот, который привел тебя.
Бекк метнула очередной камень. Четвертый стражник, пытавшийся проскочить мимо кучи на полу, тоже упал. Еще пятеро застряли в коридоре позади него. В узком лазе Бекк растеряла половину камней. У нее осталось всего три.
– Не пролезем! – бросила она через плечо.
К трубе, послужившей ей ходом, пришлось бы подниматься по длинной веревке, которую она захватила с собой и закрепила на выходе. Взобраться наверх будет нелегко даже ей, а для ее отца и однорукого Фуггера это вообще невозможно. А Бекк отнюдь не намерена оставлять их здесь.
Она метнула камень. Услышала еще один крик. «Осталось всего два», – подумала она.
И тут Фуггер вспомнил – и воспоминание наполнило его надеждой и одновременно затопило ужасом.
– Вода! Вон там, за калейдоскопом.
Бекк откинула тяжелую деревянную крышку и заглянула в пенный водоворот. Она повернулась, выстрелила из пращи прямо в центр стеклянной камеры. Крик. Хорошо!
– Тащи отца!
Фуггер подхватил старика, подставив ему плечо. Тот послушно встал, позволил провести себя мимо алтаря и прошаркал по разбитому стеклу к дочери. И тут Фуггер обернулся. Под фигурой в черных доспехах, продолжавшей корчиться посреди пентаграммы, он увидел руку. Он шагнул обратно в калейдоскоп и потянулся за ней.
Именно в этот момент Генриху фон Золингену удалось содрать с головы шлем. Лицо, появившееся из-под забрала, стало мордой химеры. Оно было обожжено, изрыто и все еще дымилось. Кожа лоскутами слезала со лба и щек, брови исчезли, ресницы растворились, один глаз полностью закрылся. Второй, яростно сверкающий, голубой, остановился на Фуггере, и латная перчатка сомкнулась на беспалом запястье. Изуродованное лицо прохрипело:
– Я тебя найду. Куда бы ты ни бежал, я буду там. И под конец ты будешь умолять меня, чтобы я даровал тебе смерть.
Фуггер почувствовал, как металлическая хватка начинает крушить ему кости. Он вскрикнул от мучительной боли. И тут ему показалось, что рука под доспехами – рука мертвой королевы – раскрылась. Фон Золинген завопил от муки и рухнул на нее, прижимая латную перчатку к сердцу.
В этот момент Бекк закричала:
– Ну же, Фуггер, иди!
Трое стражников наконец прорвались через дверь в темницу. Фуггер поднял стилет, оброненный архиепископом Чибо, и начал обходить алтарь.
– Пожалуйста! – раздался совсем рядом шепот. – Пожалуйста, не оставляйте меня здесь.