– Ты! – воскликнул Генрих, когда все трое сняли свои маски и бросили их на землю. – Ты что, кошка? Сколько у тебя жизней?
– Больше, чем у тебя, – непринужденно проговорил Жан Ромбо, снимая меч с плеча и выходя вперед. – По крайней мере на одну больше, чем у тебя.
Камень и стрела вылетели одновременно – и оба арбалетчика упали.
– Заявите свои права на награду, милорд. Хватайте старика и девицу, – сказал Генрих, обнажая меч. – Я разберусь с этим отребьем.
Жан быстро прикинул соотношение сил. Он явился в такую даль не для того, чтобы смотреть, как его друзей убивают в тупике.
– Джанук, по-моему, на том конце ты нужнее, чем здесь.
– А вы справитесь с этими?
Хакон рассмеялся. Этот хохот прекрасно сочетался с яростным торжеством битвы, горевшим в его глазах. Двое противников, услышав этот смех, споткнулись.
– Их же всего семеро! Разве ты меня на галере не видел? – веселился скандинав.
– Шестеро, – уточнил янычар. Тетива его лука задрожала, и оперенное древко выросло в шее одного из наступавших солдат. – Вот теперь у вас появился шанс.
С этими словами Джанук подпрыгнул и ухватился за флагшток, выставленный над ними. Он подтянулся и встал на узкий карниз, который опоясывал стену палаццо. Приветственно махнув рукой, Джанук пробежал вдоль стены и, спрыгнув вниз, легко приземлился между Франчетто Чибо и его добычей. В руке янычара внезапно появилась кривая сабля.
– Этот человек, – заметил Жан, – просто хвастун.
Генрих закричал:
– Займитесь громилой, оставьте недомерка-француза мне!
Хакон посмотрел на Жана.
– Громила? – сказал он. – Я глубоко оскорблен!
– Это ты оскорблен? Меня он назвал недомерком!
Тут они повернулись к противникам и единодушно издали свой старый боевой клич наемников:
– Хох! Хох!
Бой начался. Топор Хакона со свистом рассек воздух на уровне плеч, заставив пятерых солдат отскочить назад. Генрих увернулся от удара и двинулся на Жана. Его тяжелый двуручный меч нанес удар сверху вниз. Отличная сталь встретилась с не менее достойным клинком, рассыпая искры. Жан перехватил меч противника над головой, а потом изменил наклон своего меча так, что клинок немца ушел в сторону, а инерция удара заставила его пролететь вперед, мимо Жана. Один из солдат решил, что Жан открылся, и попытался нанести удар ему в грудь. Француз резко выгнул тело, и меч прошел перед его грудью, вспоров стихарь единорога до тела. Выпад заставил его противника сделать шаг вперед. Жан опустил поднятые руки и головкой эфеса стукнул стражника по костяшкам пальцев. Тот коротко вскрикнул от боли. Миг – и Жан с силой двинул локтем ему по зубам, опрокинув на спину.