Вульгаризатор так наставляет своего игрока: «Видел, как играет Круифф? Чуть что, чеши в оборону и отрабатывай там на полную катушку. Но ты не Круифф, его вольностей себе не позволяй, действуй построже, поаккуратней, со «своего» глаз не спускай». И молодой форвард превращается в полуфорварда, а вся игра кренится к своим воротам. И это совершается под девизом новейшего универсализма!
Много-много лет я работал в маленькой, чересчур маленькой редакции. Нас было меньше, чем в основном составе футбольной команды. И мне и моим друзьям, журналистам – Геннадию Радчуку, Валерию Винокурову, Виктору Асаулову, Юрию Цыбаневу частенько приходилось выполнять работу корректора, машинистки, секретаря, курьера, шофера, но никто из нас не делал из этого истории, мы не оседали возле «ворот», прекрасно зная свои основные обязанности. Наш «универсализм» был вынужденным. И, может быть, поэтому я с особой обидой воспринимаю тот футбол, в котором универсальные умения расходуются в большей мере в защите, чем в наступлении.
А как истолковывают «атлетизм»? Ясно и без диссертационных доказательств, что футбол все более повышает требования к физическому развитию и состоянию игроков. Тренеры, как наши, так и зарубежные, умеют соблюдать эти требования. Сейчас наивно надеяться, что можно встретить профессиональную команду, скажем, в европейских клубных турнирах, которая позволит себя «перебегать», «перепрыгать», «перетолкать», у которой не хватит дыхания на матч хоть бы и с дополнительным получасом. Без энергетического заряда какой уж там тотальный, универсальный футбол!
Но ясно и то, что футбольный атлетизм особого рода. Он служит не спринту, не прыжкам, не поднятию штанги, не борцовским приемам,, не выносливости марафонца, а игре. Вспомним героев испанского чемпионата мира – итальянцев Росси и Конти, французов – Платини, Жиресса, Тигана, бразильцев – Зико, Эдера и Сократеса, поляков – Бонека и Лято, аргентинцев – Марадону и Ардиллеса. На улице их встретишь: люди, каких много. Но мы знаем, насколько они атлетичны. Атлетизм их не навязчив, не бросается в глаза, не выведен для каких-то чрезвычайных, исключительных надобностей. На поле он проявляет себя в свободе и быстроте любого движения, в готовности перемениться каждую секунду, даже в эксцентричности, ибо чем выше класс футболиста, тем чаще он вытворяет что-нибудь «неправильное». Истинный футбольный атлет – Олег Блохин, худой и тонконогий, а его не дано было затолкать, заслонить, подавить гигантам и силачам. Или Федор Черенков – вечный мальчишечка, обыгрывавший массивных и рослых как напоказ.