— Какая экзотика! Но ты не проронил ни слова?
Клас Грааф улыбнулся.
— Ни слова? Да я рта не закрывал, как баба на базаре. Допрос у кокаиновых баронов — это не игрушки.
Я подался вперед:
— Да? А что это?
Грааф долго и задумчиво смотрел на меня, приподняв бровь, прежде чем ответить:
— На самом деле я не думаю, что тебе стоит это знать, Роджер.
Я чуть смутился, но кивнул и снова выпрямился.
— А твоих товарищей всех перебили, что ли?
— Нет. И когда они ударили по обнаруженным мной позициям, эти, естественно, разбежались. Я провел два месяца в подвале, где питался гнилыми фруктами и пил воду, полную комариных личинок. Когда ББЕ меня освободили, я весил сорок пять кило.
Я смотрел на него. Пробовал представить себе, как именно они его пытали. Как он это переносил. И как выглядел Клас Грааф весом сорок пять килограммов. Иначе, разумеется. Но не то чтобы сильно по-другому.
— Неудивительно, что ты оставил это дело, — сказал я.
— Не поэтому. Те восемь лет в ББЕ были лучшими в моей жизни, Роджер. Прежде всего, все эти штуки, которые ты видел только в кино. Товарищество и чувство локтя. Но вдобавок там я выучился тому, что станет потом моим ремеслом.
— А именно?
— Находить людей. В ББЕ было такое подразделение под названием TRACK. Группа, занимавшаяся отслеживанием людей во всех возможных ситуациях и точках земного шара. Это они нашли меня в том подвале. Я попросился к ним, был принят, и там я научился всему. От доисторического индейского искусства читать следы до методов ведения допроса свидетелей и самых современных электронных способов слежения, какие только есть. Там я и встретился с «ХОТЕ». Они сделали передатчик размером с пуговицу от рубашки. Идея состояла в том, чтобы прицепить ее на человека и потом отслеживать все его передвижения, примерно как в шпионских фильмах шестидесятых годов, только ее никак не могли отладить, чтобы прилично работала. К тому же их пуговица оказалась непрактичной — не выдерживала пота, температуры ниже минус десяти, а сигнал проходил только через самые тонкие стены. Но руководителю «ХОТЕ» я понравился. У него не было сыновей…
— А у тебя отца.
Грааф ответил надменной улыбкой.
— Понял, — отозвался я.
— После восьми лет военной службы я пошел учиться на инженера в Гааге, учебу оплачивала «ХОТЕ». За первый год моей работы в «ХОТЕ» мы сделали устройство слежения, работавшее в экстремальных условиях. Через пять лет я был номером вторым в командном звене. Через восемь стал руководителем, а все остальное ты сам знаешь.
Я откинулся на спинку кресла и отпил кофе. Мы были у цели. У нас был победитель. Я даже записал это. ПРИНЯТ. Наверное, поэтому я медлил: видимо, что-то внутри меня говорило — надо вовремя остановиться. А может, тут было и что-то иное.