— Я это точно знаю.
— Почему вы так уверены в этом?
— Она сама мне говорила.
— В самом деле? И что именно?
— Говорила, что он во сто раз лучше меня. Что он тигр в постели. Мне бы не хотелось вдаваться в подробности. Она приводила меня в бешенство, чего и добивалась.
— Может быть, она все это сочиняла?
— Нет, мэм, не сочиняла. Кто-то был, это точно. Можете мне верить.
— У вас есть какие-то предположения, кто это мог быть?
— Нет.
— Вы никого не подозревали?
Он отрицательно покачал головой.
— Сначала я думал, что это кто-то из Санта-Марии или Оркатта — откуда-нибудь оттуда, но никто никогда не заявлял о том, чтобы там кто-то пропал, вот почему никто не верит ничему, что я говорю.
— Давайте поговорим о вас. Расскажите мне о себе.
— Мне нечего рассказывать. О чем?
Я пожала плечами.
— Вы когда-нибудь служили в армии?
Он угрюмо покачал головой, словно я добавила еще один пункт к списку его несчастий.
— В армию меня не взяли: в 1941 году, когда началась война, мне было пятнадцать лет. Как только мне исполнилось восемнадцать, я попытался записаться добровольцем, но меня забраковали по здоровью. У меня были плохие зубы. У солдата должно быть шесть зубов, чтобы откусывать, и шесть, чтобы жевать. Этим я не мог похвастаться. Позднее я понял, что армия — это не только романтика. Многие парни, жившие по соседству, ушли на фронт и не вернулись.
— Дейзи сказала, что Виолетте было пятнадцать лет, когда вы на ней женились.
— Держу пари, что она сказала вам, почему я женился.
— Я знаю, что она была беременна. Можно было отдать ребенка на усыновление.
— Виолетта бы обязательно сделала это или даже что-нибудь похуже, но я был против. Я хотел этого ребенка. Хотел жениться и иметь семью. Ей ребенок был в тягость. Я очень надеялся, что она изменится.
— Пятнадцать лет — очень юный возраст, — сказала я, только чтобы поддержать разговор.
— К Виолетте это не относится. Она как-то рассказала мне, что имела дело с парнями, когда ей не было еще и двенадцати. Я был у нее не первый и, конечно, не последний.
— Это вас огорчало?
— Ее прошлое? Я плевал на него. Меня огорчало то, что она делала потом. Вы, наверное, слышали, что я бил ее, но палка всегда о двух концах. Она мне изменяла — изменяла снова и снова. Кто может смириться с этим? Вы могли бы?
— На то и существует развод, — ответила я мягко.
— Знаю, но я любил ее и не мог жить без нее. Я думал, что смогу образумить ее. Это все, чего я хотел. Знаю, что так нельзя. Иногда мне даже не верится, что когда-то я был таким, но это так. Она была упрямой, своенравной и не собиралась вести себя прилично. Я был терпелив с ней, насколько мог, но она все равно бросила нас. И разбила мне сердце.