— Нет, черт возьми, конечно бы, не удивило.
— И даже то, что она бросила Дейзи?
Кэти состроила гримаску.
— Дейзи была в то время хныкающей маленькой соплячкой. Салливаны были беднее церковной мыши, их дом был отвратителен, и Фоли избивал Виолетту при каждом удобном случае. Непонятно, почему она так долго терпела.
Я поехала из района, где жила Кэти, в собственно Санта-Марию, где на стоянке возле узкой прогулочной галереи я увидела телефонную будку. Набрав рабочий номер брата Виолетты, услышала женский голос: «Вилкокс констракшн».
— Здравствуйте, меня зовут Кинси Миллхоун. Мне нужно связаться с Кальвином Вилкоксом.
— Могу я спросить, по какому вопросу?
— По поводу его сестры.
Последовала пауза.
— У мистера Вилкокса нет сестры.
— Возможно, сейчас нет, но была. Спросите его, не уделит ли он мне несколько минут. Я хотела бы поговорить с ним.
— Не вешайте трубку, я посмотрю, в конторе ли он.
Я решила, что это отговорка и сейчас услышу, что «его нет на месте», но в следующий момент он сам взял трубку.
— Вилкокс слушает.
Я постаралась быть лаконичной, поскольку он производил впечатление делового человека.
— Приезжайте через полчаса, хорошо? Иначе я не смогу встретиться с вами до следующей недели.
— Уже еду.
«Вилкокс констракшн» была расположена на 166-м шоссе в здании из стекла и стали на узкой площадке, окруженной забором. За столом прямо у входа сидела секретарша, в чьи обязанности, возможно, входили печатание на машинке, делопроизводство, приготовление кофе и выгул немецкой овчарки, спящей возле ее стола.
— Это сторожевая собака, — сказала женщина, бросая на нее нежный взгляд. — Может показаться, будто она спит на работе, но когда садится солнце, она приступает к несению службы. Кстати, меня зовут Вэбс. Мистер Вилкокс сейчас разговаривает по телефону, но через минуту освободится. Хотите кофе? Он уже готов.
— Нет, спасибо.
— В таком случае садитесь.
Она наполнила свою кружку из стального кофейника, но, как только села, зазвонил местный телефон.
— Это он. Вы можете войти.
Кальвину Вилкоксу было за шестьдесят. На нем были рубашка из джинсовой ткани с короткими рукавами и джинсы. Ремень подпоясывал умеренно толстый живот. В кармане его рубашки я заметила пачку сигарет. Редеющие рыжие волосы и рыжеватые веснушки на руках. Щеки обожжены ветром. Ярко-зеленые глаза на загорелом лице. Я поняла, что вижу перед собой мужской вариант зеленых глаз и крашеных рыжих волос Виолетты.
Мы наклонились через стол, чтобы пожать друг другу руки. Он был крупным мужчиной, не высоким, но крепко сложенным. Кальвин подождал, пока я сяду, и только потом уселся в свое вертящееся кресло, привычным движением оттолкнувшись одной ногой от края стола. Подняв руки, он сплел пальцы над головой, что придало ему расслабленный и открытый вид — это было несколько неожиданно. Позади него на стене висела черно-белая фотография, запечатлевшая его на стройплощадке. Его глаз было не видно из-под полей шляпы, в то время как стоявшие по обеим сторонам от него мужчины были с непокрытыми головами и смотрели исподлобья. У одного в руке была лопата, так что, возможно, это церемония закладки фундамента очередного дома.