Мимо прошелестело такси, но Ева не обратила на это внимания. Ответ уже вертелся у нее на кончике языка. Она подняла на него глаза, и ее сердце перевернулось.
– Нет.
Он улыбнулся, наклонил голову и поцеловал ее прямо на улице. Осознавая, что в Риме подобного он себе позволить не мог, потому что любопытные глаза сразу бы отметили, что Лука Карделли ведет себя неподобающим образом. А это не соответствовало его имиджу хладнокровного человека. Но здесь, в Лондоне, все было анонимно. Более того. Она очаровала его своими невозмутимыми умными глазами, а заодно и редким упорством. Для мужчины, который привык получать все, что хотел и когда хотел, это оказалось мощным стимулом. И он не мог больше ждать.
– Ева, – простонал он у ее влажных, сладких губ.
Она запустила пальцы в его густые темные волосы, а его губы волшебно впивались в ее собственные, позволяя ему все ближе прижимать ее к своему телу, пока она не начала дрожать.
– Пойдем, – коротко сказал Лука.
Он взял ее за руку, и они в предвкушающем молчании вернулись в отель, где натолкнулись на взгляд кукольной девицы у конторки. Когда закрылись двери лифта, Еву осенило, что для любого случайного наблюдателя было очевидно, куда они шли и зачем.
Но кому какое дело?
Она была вольной птицей, и он тоже. И она так сильно его хотела, что едва ли могла думать о всякого рода условностях. Как только двери лифта закрылись, он опять обнял ее, целуя с такой необузданной страстью, от которой захватывало дух. Она даже не поняла, как выглядят апартаменты, запомнила лишь мягкое освещение да то, что в них царил цветочный запах – хитроумные условия для того, чтобы соблазнять девушек. Она ощутила кратковременное беспокойство, размышляя о том, сказать ли ему, что это не совсем привычная для нее ситуация. Но тут же решила, что это прозвучит как жалкое оправдание женщины, желающей спасти свою репутацию. Он начал ласкать ее, нежно бормоча что—то на итальянском. Это ставило под угрозу последнюю толику ее самообладания. Инстинктивно чуть оттолкнув его, она встретила обезумевший вопросительный взгляд. О боги, неужели он снова решит, что она передумала? Она погладила его по подбородку, чтобы как—то подбодрить.
– В чем дело? – спросил он.
– Лука, у меня нет… у меня ничего нет.
Он нахмурился.
– О чем ты говоришь? Чего у тебя нет?
Это было хуже, чем чтение схематичных и лишенных фантазии книг по сексуальному воспитанию, которые они изучали в школе, но именно потому, что она их когда—то читала, теперь она стояла красная как рак, что в данных обстоятельствах выглядело довольно нелепым.