Трясущимися пальцами она встряхнула свою льняную салфетку и аккуратно положила ее себе на колени, сомневаясь, сможет ли чего-нибудь съесть под прожигающим взглядом черных блестящих глаз.
Но манипуляции с салфеткой немного ее успокоили, и она смогла поднять на него глаза.
– Итак, – сдержанно сказала она, – ты собирался рассказать мне, что ты здесь делаешь.
Неужели ее ничто не задело, в бешенстве подумал он. По выражению ее лица можно было предположить, что она находится на деловой встрече.
Что у нее на душе? Что на сердце?
На секунду он подумал, что лучше бы ему назначить встречу у берега моря, где покрытые пеной серые волны заглушили бы его яростные слова. Но он должен сдерживать свой пыл. Она носила его ребенка, и хоть ему и стало бы легче, если бы он излил весь свой гнев, он не должен был этого делать.
– Я видел тебя по телевизору сегодня днем, – неожиданно сказал он.
Это было последним, что она ожидала от него услышать.
– Да? – осторожно спросила она.
Подошла официантка с блокнотом, но он с раздражением отмахнулся рукой. Затем наклонился через стол так близко, что Ева могла чувствовать тепло его дыхания и видеть темные радужные оболочки его глаз, делавшие его похожим на сущего дьявола.
– Говорят, ты очень… телегенична, сага, – раздельно сказал он.
Он произнес эти слова так, что можно было принять их за комплимент, а можно и за оскорбление.
– Камера любит тебя, не так ли, Ева? – продолжал он с обманчивой мягкостью, – она отбрасывает интригующие тени с высоких скул, и твое лицо выглядит так, будто состоит только из серо—зеленых глаз, в которых, как в океане, может утонуть любой мужчина.
В этих словах, похоже, зазвучала поэзия, но произносил их Лука как человек, который сам не верит в то, что говорит.
– Если это комплимент, прошу их больше не делать, – нетвердо сказала Ева, поймала взгляд официантки и улыбнулась ей.
Та, слава богу, тут же подошла к столику.
– Мне, пожалуйста, палтус с молодым картофелем и зелеными бобами, – сказала она небрежно и даже весело. – И обычную питьевую воду… Лука? Что будешь ты?
Если бы взглядом можно было убить!.. – подумала она с секундным удовлетворением.
– То же самое, – бросил он коротко.
Он был взбешен. Женщина сама сделала заказ!
Сделала ли она это специально, чтобы продемонстрировать их равенство или даже свое превосходство? Жилка застучала у него на виске. На секунду он задал себе вопрос, что она сделает, если он сейчас обойдет стол, поднимет ее со стула и начнет целовать.
Прижмется ли нетерпеливо к его телу, обовьет ли его шею руками с присущей ей страстью?