— Я и вправду надеюсь, что мы сможем поговорить, — продолжала Кэт. — У меня есть кое-какие вопросы, которые я хотела бы задать тебе о тех событиях, когда была ребенком. Я подумала… — Она посмотрела на Райли, ее глаза блеснули, как будто она хотела предупредить его, что все, что она сказала, были лишь цветочки. — Я подумала, если мы поговорим, и если ты будешь чувствовать себя хорошо, то сможешь присоединиться к нам на обеде в честь Дня благодарения.
— В самом деле? — спросил он. — Что, выполняешь миссию, мать Тереза? Знаешь, я воздержусь.
Кэт вздохнула, повернулась к Райли, на лице была грусть, он взял ее руку.
— Пошли, — сказала она.
— Ах, ты сучка! — неожиданно крикнул Вирджил, распахнул дверь и ринулся на Кэт.
Райли встал между ним и Кэт, схватил старика за тонкие запястья и толкнул его спиной на стену. Он был легким и хрупким, словно птица.
— Вирджил, держи себя в руках. Тебе надо проспаться. Если ты не сделаешь этого, я вызову сюда врачей, и они заберут тебя в больницу.
— Да пошел ты, чертов Боланд!
— Пошли, — потянула Кэт Райли за рукав.
— Куда пошел? Дерись, как мужчина! — закричал Вирджил.
Райли потащил его внутрь, затолкал на кухню и запер дверь.
Обратно они с Кэт шли намного медленнее. Они молчали все время, если не считать того, что Райли позвонил Рите и сообщил ей, что ее брат напился и буянит и что его надо отправить в больницу.
Когда они дошли до дома Кэт, она взяла Райли за руку и повела наверх. Она подвела его к кровати, сняла его плащ, а потом и свой собственный. Она легла на кровать.
— Пожалуйста, обними меня, — попросила она. Он лег рядом с ней. Они уснули прямо в одежде.
Скрип, скрип, визг, визг… Из камня выплывали женские лица. Кто-то из этих женщин доставил ему удовольствие, кого-то из них он контролировал, кого-то хотел взять под свой контроль. Были и те, кто отказывал ему, и те, кто возбуждал, были женщины, которые злили его так, что он готов был вышвырнуть их из окна. Были и такие, что после встреч с ними он был счастлив, что родился мужчиной.
Для большинства скульпторов эта часть процесса была отнюдь не самым увлекательным занятием — опускание силиконовой карбидной наждачной бумаги в воду, но Вирджил любил это. Ему нравилась физиологичность процесса. Ему нравилось быть Творцом человеческих форм, нравилось тереть, тереть, тереть камень наждачной бумагой и в результате получать красоту.
Скрип, скрип, визг, визг… Женщины все плыли и плыли перед ним. И каждая из них была изящнее другой.
— Боже мой, ничего ужаснее в своей жизни я не видела.
Вирджил даже не посмотрел в сторону сестры.