— Эви? — Он опустил руку. — Нет, Джени… да Эвгени. Так его называла Минни.
— Фамилия?
Старик устало выдохнул. С нижней губы сползла тонкая ниточка слюны.
— Не помню.
Тине не хватало воздуха. Она поднялась, но легче не стало — как будто попала в густое, обволакивающее облако. Все менялось, все рушилось. Симмонс и старик удивленно посмотрели на нее. Тина села и, с трудом шевеля губами, произнесла:
— Евгений Примаков.
Перкинс пожевал губу.
— Может, и так. Я к тому, что этот русский выскакивает вдруг, как чертик из шкатулки, и уговаривает Минни отдать ему парнишку.
— А что, самого Мило не спросили? — оборвала его Симмонс.
— Откуда мне знать? — огрызнулся старик, но потом решил, что все же может поделиться с гостями какими-то своими соображениями. — Я так понимаю, что Минни мальчишка раньше не знал. Приезжает старуха и говорит, что он должен отправиться к ней домой. А с другой стороны, этот русский, который объявляет, что он его отец. Вы ведь знаете, какие они, русские. Кого хочешь заболтают и убедят, что черное на самом деле белое. Задурил парню голову сказками про то, как у них там хорошо и почему бы ему тоже не отправиться в Россию. В пятнадцать лет я бы и сам — не приведи, конечно, господь — удрал с папашей на Восток. Лучше уж так, чем тащиться за старой каргой, у которой на уме уборка да готовка. — Он помолчал. — Да, Минни была такая.
— А что социальные службы? Они ведь не могли вот так запросто взять и отпустить пятнадцатилетнего подростка с иностранцем. Почему не вмешались?
Перкинс развел руками.
— Кто ж их знает. Да что меня слушать, если я там не был. Но… — Он наморщил лоб. — У таких, как тот русский, денежки водятся. А деньги решают все.
— Не все, — возразила Симмонс. — Мистер Примаков мог забрать мальчика только в одном случае: если ваша дочь вписала его в завещание, наделила родительскими правами.
Перкинс покачал головой.
— Нет-нет. Пусть Вильма нас недолюбливала. Пусть даже ненавидела, но она никогда бы не отдала сына какому-то русскому. Девчонка у меня неглупая.
Симмонс мельком взглянула на Тину и лукаво подмигнула. Она, похоже, осталась довольна разговором, хотя Тина, как ни ломала голову, так и не смогла понять, что такого ценного узнала спецагент. По крайней мере, Мило ничто из этого помочь не могло.
— У меня к вам еще один вопрос, — обратилась Симмонс к старику.
— Отвечу, если смогу.
— Почему Вильма и Эллен так вас ненавидели?
Перкинс моргнул, наверное, раз пять.
— Я хочу сказать, — спокойно, словно проводя собеседование с домогающимся должности кандидатом, продолжала Симмонс, — что вы такого сделали своим дочерям?