Интересно, но на женщин красота араи почти не действовала, они, конечно, восхищались феями, но ловить их не пытались. Вот и наша Морра только вцепилась в мою руку, на расстоянии рассматривая маленькую красавицу.
– Ребенок? – удивилась и умилилась одновременно Мей. – Как я давно не видела человеческих детей! Целую вечность!
А потом ее глаза разгорелись, и фея попросила:
– Отпусти ее поиграть со мной! Мы покатаемся на водяных лошадках.
Агаи тут же всполошился:
– Ни в коем случае! Морра совсем еще маленькая и не умеет плавать!
– Не обижай гостеприимную хозяйку, она не причинит девочке вреда, – одернул я сирин.
В чем в чем, а в доброте араи можно было не сомневаться.
– Морра, останешься? – спросил я для порядка, потому что малышка уже смело шагала на глубину, к фее, вызвав приступ сердечной боли у своего опекуна. Впрочем, он зря тревожился: вода под ногами малышки стала плотной, образовала невидимую глазу ровную дорожку, а потом и вовсе превратилась в маленькую полупрозрачную лошадь.
Девочка рассмеялась и крепко вцепилась в густую гриву. Мей уселась на другую коняшку, свесила сбоку длинный хвост, и скакуны понесли маленьких всадниц по водной глади, оставляя за собой расходящиеся во все стороны круги.
– Я приду за ребенком через час! – крикнул вдогонку сирин, явно не надеясь услышать ответ.
– Не переживай, Мей вернет Морру в полном порядке: здоровую, веселую, сытую и с подарком, – утешил я сирин, развязал его путы и принялся смывать с себя дорожную пыль. Когда еще выпадет случай поплескаться!
Отправив Агаи спать, я остался дожидаться возвращения малышки. Сердобольный сирин, пожалев подневольного "сторожа", притащил мне два одеяла. Я тут же расстелил на земле одно и накинул на плечи второе: сидеть голышом на свежем ночном ветерке удовольствие невеликое, а грязные вещи уже забрали в чистку слуги Мей, призрачные и незаметные глазу духи.
Дождавшись, пока уйдет волшебник, вернулся к созерцанию пейзажа.
Желтый, как сережка воина Ингахии, серп Ахи упирался тонким рогом в черный небосвод, лишь слегка подсвечивая поросшие лесом вершины гор. Орис тоже основательно истаяла, а сейчас и вовсе спряталась в плотном облаке, выделив своим белым светом его рваные края.
Луны связывала грустная сентиментальная легенда о несчастной любви богини Орис и простого смертного. Молоденькие девушки охапками таскали на алтарь богини цветы, в надежде на помощь в сердечных делах. Интересно, помогла Орис хотя бы одной?
Ветер донес веселый женский смех и возбужденный быстрый говорок сирин.