— И вот теперь этот самый Коулмэн снова преследует этого человека. — Луиджи указал на Рэя, потом спросил: — Вы были одни в ту ночь в заливе?
— Да, мы были в лодке одни, — ответил Рэй.
— Вот видишь? И теперь, после всего случившегося, этот человек, — он снова махнул рукой в сторону Рэя, — защищает того, кто дважды пытался убить его! Спрашивается — почему? Только потому, что он твой тесть? — спросил он у Рэя.
Рэй подумал еще о том выстреле в Риме, но говорить о нем, разумеется, не собирался.
— Да нет, не поэтому. Просто после смерти дочери он немного не в себе. Это у него что-то вроде безумия, — сказал Рэй, чувствуя всю тщетность своей попытки объяснить причину Луиджи и синьору Кьярди. — Да и сам я был подавлен горем из-за смерти жены. Быть может, слишком сильно подавлен, чтобы чувствовать к Коулмэну ненависть. — Рэй наконец оторвал взгляд от стола. Как легко и просто было ему сейчас объяснить все это простыми итальянскими словами, в которых не заключалось ни фальши, ни лишних эмоций, а только элементарная и чистая правда! — Ну вот, теперь вы, наверное, поняли… — Ему вдруг почему-то стало трудно выражаться на итальянском, и он, смутившись, закончил: — Простите, я, наверное, не слишком ясно выражаюсь…
— Нет-нет, ничего подобного! — поспешил разуверить его синьор Кьярди, легонько похлопав по столу рядом с тем местом, где лежала рука Рэя. — Я вас очень хорошо понимаю.
— Я помогу тебе завтра искать синьора Коулмэна, — сказал Луиджи.
Рэй улыбнулся:
— Спасибо, Луиджи, но у тебя есть и своя работа.
Луиджи подался вперед, протянув Рэю правую руку:
— О чем речь? Ведь мы друзья! Тебе надо помочь, и я помогу. В котором часу ты собираешься завтра ехать?
Рэй понял, что ему не отвертеться, — во-первых, Луиджи страстно хочет помочь, а во-вторых, ему жутко интересно поучаствовать в предстоящих поисках.
— Во сколько, Луиджи? В девять? В десять?
— Давай в девять. Заходи за мной — все равно по пути. А лодку я знаю где взять.
— Где? — спросил Рэй.
— Не важно. Знаю, и все. У моего друга. — Луиджи улыбнулся, глядя на Паоло. — Ведь мы, венецианцы, должны помогать друг другу. Правда, Паоло? Может, тоже хочешь поехать?
— Слишком грузный я, да и хожу медленно, — сказал Паоло.
— У тебя есть фотография Коулмэна? — спросил Луиджи, заранее изобразив на лице разочарование на случай, если таковой не окажется.
— Можно раздобыть. Пару дней назад ее напечатали в газете. Да я и так могу описать тебе его — пятьдесят два года, чуть повыше тебя, поплотнее и почти лысый…
Проснувшись в пятницу, двадцать шестого ноября, в своей новой, похожей на люльку постели, Коулмэн не чувствовал себя отдохнувшим — матрас, похоже набитый старой соломой, давно слежался и потерял всякую упругость. Его нижняя губа распухла и выпятилась вперед из-под нарыва, образовавшегося на разбитом месте, и Коулмэн надеялся, что нарыв не придется вскрывать. Вывернув губу, он, стоя перед зеркалом, обнаружил довольно глубокий разрыв, к счастью безо всяких следов заражения.