Рэй попытался придать своим мыслям хоть сколько-нибудь логичный ход, но снова, уже в третий раз, на ум ему приходила девушка с персиково-нежной кожей. Миловидная, прелестная… Он рассказал бы ей вполне пристойную, но волнующую историю. Лучше всего, конечно, ближе к правде. И мог бы задать ей вполне приличный вопрос — не знает ли она каких-нибудь людей, которые приютили бы его у себя в доме на несколько дней, разумеется за определенную плату? В частном доме у него не спросили бы паспорт — местные жители зачастую скрывают от властей сведения о дополнительных доходах.
Рэй вышел из бара, решив поискать парикмахерскую. В парикмахерской, где, развалясь на скамье, лежал десятилетний мальчишка с приемником, из которого доносились звуки американского джаза, Рэй попросил мастера оставить только небольшие усики и короткую бородку. Он вовсе не ставил целью изменить внешность, да борода в этом и не помогла бы, просто у него возникла потребность в новом имидже. На Мальорке за несколько месяцев он отрастил густую бородищу, и Пэгги она поначалу очень понравилась, но потом Пэгги почему-то переменила мнение, и он сбрил бороду почти начисто. В огромном зеркале, занимавшем полстены, за двойным рядом бутылочек с лосьонами и шампунями Рэй увидел свое отражение. Его буквально поразил устремленный в одну точку, горящий, безумный взгляд.
У него были густые темные брови, крупный, правильный рот и полные губы. Нос прямой, крупнее, чем у его красавицы матери. Каштановые с рыжинкой волосы достались ему не от родителей — точно такой же оттенок был у брата матери Рэйбурна, в честь которого и назвали Рэя, так что, всякий раз получая письмо на имя Рэймонда Гаррета, он уже заранее знал, что пишет ему человек малознакомый. От отца, в юности трудившегося простым рабочим на нефтяной скважине, а впоследствии ставшего миллионером и владельцем собственной нефтяной компании, он унаследовал широкоскулость. В общем, это был чисто американский тип лица, не лишенный красоты, но слегка подпорченный постоянным выражением осмотрительности и сомнения, чтобы не сказать откровенной нерешительности.
Рэю не нравилась его внешность, держался он чуть наклонившись вперед, словно прислушиваясь к чьим-то тихим словам или готовясь отвесить раболепно низкий поклон. Он как будто постоянно чувствовал за собой какую-то вину и прекрасно знал, что легкость, с которой ему все доставалось в жизни, связана исключительно с родительскими деньгами. Брать деньги у родителей по-прежнему считалось не по-американски. Друзья Рэя, в большинстве своем тоже художники, в основном жили небогато, и ему иногда хотелось помочь им деньгами, но он удерживался — не мог себе позволить пускать пыль в глаза. Обычно каждый платил за себя, за исключением тех случаев, когда он угощал, с удовольствием произнося: «Плачу я». Его не покидало грустное ощущение, что он находится в стороне от гущи событий, живет не на полную катушку, и причина заключалась в отсутствии необходимости работать. Оплачивая на равных счет с кем-нибудь из друзей, он, возможно, делал это слишком подчеркнуто.