Мои заблестевшие глаза вновь наткнулись на прекрасную целогину. Мы с ней — две белые орхидеи.
Обе срезанные…
— Кажется, нам пора в столовую. — Ангел-city легко сменил тему. Я кивнула.
* * *
В столовой, почему-то погруженной во мрак, свет не горел, и накрытый стол лишь угадывался по отдельным отблескам.
— Почему здесь темно? — спросила я, настороженно всматриваясь в темноту.
— Потому что я так распорядился. — Гарланд уверенно шагнул во мрак, к столу. — Сейчас зажгу свечу. Она будет освещать нашу трапезу. Одна-единственная.
— Ужин при одной свече? — Я попыталась рассмеяться.
— Да, — Ангел-city щелкнул зажигалкой, и взвившийся крохотный огонек углубил мрак. — Эта свеча— особенная. Она должна сгореть.
— И что случится, когда она сгорит?
— Наступит тьма. Круг замкнулся.
Я прошла в столовую, уселась за стол и уставилась на особенную свечу. В ней не было ничего необычного. Тонкая, бело-золотистая, высотой с женскую ладонь. И света от нее одной исходило слишком мало. Она освещала лишь центр стола. Гарланд на противоположном конце походил на очерченный силуэт. Я не видела его рук, а по эльфскому лицу прыгали блики, искажая благородные линии.
— Этой свече — больше ста лет, — прокомментировал он, подавая мне бокал — другой бокал, с другим вином.
— В самом деле? — Я была по-настоящему удивлена. — Разве такое возможно?
— Отчего бы и нет? Я приобрел ее на одном аукционе пять лет назад.
— И тебе не жаль, что раритет превратится в восковую лужицу? — Я с жалостью взглянула на зажженную свечу.
Она горела в первый и в последний раз.
— Каждая свеча должна когда-нибудь сгореть. — Ангел-city отсалютовал мне своим бокалом. — Пусть даже через сто лет.
Вино имело особенный вкус. Оно обжигало губы, оставляя на них необычное сладкое послевкусие. Это и нравилось мне и не нравилось одновременно. Но вино я продолжала пить.
Дневной разговор, начавшийся на берегу океана, требовал продолжения. Точнее — завершения.
— Ты сказал, что сегодня день, когда меняется линия жизни, — начала я, допив вино. Голова светлела, губы разгорелись от необыкновенного винного вкуса. — Но так и не уточнил, каким же образом. Что может измениться в моей судьбе сегодня? Пламя свечи задрожало, точно до него долетел короткий вздох. Лицо ангела на миг выступило из мрака. Ничего на том лице не отражалось. Секунда — и на него снова опустился темный флер.
— Ты узнаешь о тех изменениях первой. — Гарланд был в своем стиле.
Я тоже.
Поэтому продолжала упорствовать.
— Ладно, а что тогда изменилось в твоей судьбе?
Пламя еще раз затрепетало, превратившись из синего в шафранное. И затем снова в синее. Тени на стене выплясывали сумасшедший канкан.