— Неужели нет никакого выхода? — Я, кажется, улыбалась, какой-то косоватенькой дергающейся улыбочкой.
— Никакого.
— Я всю жизнь мечтала выйти замуж по любви…
— И что же тебе мешает это сделать?
— М-м, мне пока никто не говорил слов про любовь.
— Ты хочешь их услышать?
— Только если они — правда.
— Не имею привычки лгать. — Ангел-city нашел губами мои губы и зашептал, целуя и говоря одновременно. — Я тебя люблю, моя драгоценная орхидея Лайлия Шеритон. Очень сильно люблю. У меня небольшой словарный запас мелодраматических признаний, но обещаю, что просмотрю полсотни, нет, даже сотню, мыльных сериалов, чтобы выучиться изрекать романтические фразы…
— Не надо, — предупредила я, наслаждаясь его теплым дыханием и тая от него, как мягкая восковая свеча.
— Что не надо?
— Смотреть мыльные телесериалы. У меня есть предложение получше.
— И какое же?
— Оставайся ужасным косноязычным Ангелом-city всю жизнь…
— Будет исполнено, орхидея Лайлия. Так ты выйдешь за меня?
Я не торопилась отвечать. Эти минуты я запомню на всю жизнь, запомню то волшебное чувство победительницы, когда ангел смотрел с невыразимой надеждой на меня минуту, вторую, третью…
— Только не помещай меня в оранжерею и не сажай в горшок, — наконец, произнесла я вместо ожидаемого коротенького слова из двух букв.
Лицо Ангела-city задергалось, глаза вспыхнули бриллиантовыми искрами, и он запрокинул мне голову, обжигая бешеными поцелуями:
— Черт побери, Лайлия Шеритон! Ты выйдешь за меня?!!
— Да.
И услышала торжествующий смешок. От которого сразу повысилась температура тела до запредельной отметки.
— Что ж, невеста на свадьбе все-таки будет в сознании. — Или мне показалось, или мой жених и в самом деле немного расстроился по этому поводу.
— Угу, а в руках вместо букета она будет держать «Никсон».
— Орхидеи фаленопсис.
— «Никсон».
— Орхидеи.
— «Никсон».
— Твоя взяла. Пусть будет «Никсон» в букете орхидей фаленопсис.
Свадьба обещала стать не похожей…
…на свадьбу.
У ангелов все не так, как у людей.