Однажды в сентябрьский вечер вокруг очага собрался семейный кружок. Очаг наполнили доверху плавником, выловленным из горных потоков, сухими сосновыми шишками и обломками огромных деревьев, обрушившихся в пропасть. Пламя гудело в трубе и озаряло комнату ярким светом. Лица отца и матери выражали спокойное довольство; дети смеялись. Старшая дочь казалась живым олицетворением Счастья семнадцатилетней юности, а престарелая бабушка, сидевшая с вязанием в самом теплом углу, походила на Счастье состарившееся. Они нашли волшебный «корень счастья» в самом неприютном месте Новой Англии. Семья поселилась в ущелье на перевале Белых холмов, где круглый год дул пронзительный ветер. Зимой этот безжалостно холодный ветер срывал на их доме всю свою нерастраченную ярость, прежде чем обрушиться на долину Сако. Место, где они жили, было холодное и опасное, ибо гора, высившаяся над их головами, была столь крута, что со склонов ее часто срывались камни и пугали их среди ночи.
Как раз в тот момент, когда дочь несколькими незамысловатыми шутками вызвала всеобщее веселье, через перевал подул ветер и, перед тем как перенестись в долину, казалось, остановился у дома и застучал в дверь, завывая и жалуясь. На мгновение все приуныли, хотя в звуках этих и не было ничего необычного. Но вскоре обитатели дома повеселели, поняв, что дверную щеколду приподнял путешественник, чьих шагов они не расслышали за тоскливыми порывами ветра, который возвестил о приближении путника, оплакивал его, когда тот входил в дом, и со стонами удалился от двери.
Хотя эти люди и жили в таком уединенном месте, они, однако, поддерживали ежедневное общение с внешним миром. Романтическая дорога через перевал представляет собой большую артерию, сквозь которую постоянно пульсирует кровь торговли между Мэном, с одной стороны, и Зелеными горами и берегами Св. Лаврентия — с другой. Почтовый дилижанс всегда останавливался перед дверями дома. Прохожий, которому единственным спутником служила его палка, задерживался здесь, чтобы перемолвиться словечком и не оказаться в полной власти одиночества до того, как он пересечет горную расселину или доберется до первого дома в долине. Возница, направлявшийся на портлендский рынок, останавливался здесь переночевать, а если это был холостяк, то он мог позволить себе посидеть часок позже обычного перед отходом ко сну и сорвать на прощанье поцелуй с губ служанки, жительницы гор. Это был один из непритязательных постоялых дворов, где путешественник платит лишь за еду и жилье, но находит еще тот уют и ласку, которым нет цены. Поэтому, когда у дверей послышались шаги, вся семья — бабушка, дети и остальные домочадцы поднялись, как если бы они собрались принять кого-то родного, чья судьба была связана с их собственной судьбой.