Сикорский начал беседу с борьбы польского народа с немцами, и у него сложилось впечатление, что Сталин доброжелательно слушает его. Рассказал о созданной в Польше военной организации, о действиях польского военно-морского флота, авиационных дивизионов. Однако, подчеркнул Сикорский, единственный людской резерв у них остался здесь, в Советском Союзе, но состояние вооружения частей неудовлетворительное, а условия формирования неподходящие. И уже более резким тоном произнес:
— Солдаты мерзнут в летних палатках, испытывают нехватку продуктов, можно даже сказать, обречены на медленное вымирание. — И заключил более решительно, чем намеревался: — Учитывая все это, я предлагаю вывести армию и весь людской потенциал, пригодный к военной службе, например, в Иран, где климат и обещанная американо-британская помощь позволили бы людям в короткое время прийти в себя и сформировать сильную армию. Эта армия вернулась бы потом сюда, на фронт, чтобы занять выделенный ей участок.
Сталин явно не ожидал этого и ответил раздраженно:
— Я человек опытный и старый, знаю, что если уйдете в Иран, то сюда уже больше не вернетесь. Вижу, что у Англии полно работы и ей нужны польские солдаты.
Вмешался Андерс. Сикорский удивился, что каждое слово генерала раздражает его. Андерс вроде бы хотел смягчить слова Сикорского, повернуть беседу на более конкретные темы: продовольствие, фураж, военная техника, но закончил неожиданно резко:
— Это же жалкое прозябание.
Сталин стал более раздражительным, беседа потекла живее, переводчики едва успевали переводить.
— Если поляки не хотят сражаться, — сказал он, — то пусть уходят, мы не можем их удерживать, не хотят — пусть уходят.
— Если бы мы завершили формирование армии, — возразил Сикорский, — то давно бы уже сражались. Но сколько времени потеряно впустую, причем не по нашей вине… В теперешних районах дислокации нет условий для обучения наших солдат. Предложите тогда иное решение.
— Если поляки не хотят сражаться здесь, — повторил свою мысль Сталин, — то пусть скажут прямо. Мне шестьдесят два года, и я знаю: где войско формируется, там оно и остается.
— Вы, господин президент, обидели нас, заявив, что наши солдаты не хотят сражаться.
— Я человек прямой и ставлю вопросы откровенно. Намереваетесь вы сражаться или нет? — спросил Сталин.
— О том, что мы хотим сражаться, — сказал Сикорский, — свидетельствуют не слова, а факты. — Он решил попытаться изменить тон беседы. У него складывалось впечатление, что она не затрагивает главных дел. Он ведь не хочет выводить польскую армию из России, речь идет лишь об условиях ее формирования, обо всем, что им двоим, сидящим здесь, мешает договориться. — Я готов, — сказал он, — оставить армию в России, если вы выделите для нее более подходящий район концентрации, обеспечите снабжение и размещение.