— Правда, что ли? Ну, тогда ты постарше меня.
— Ага, я сразу поняла, что я старше. А тебе сколько?
— Двадцать шесть.
— Ого! А я подумала, ты моложе.
— Я видел — ты покупала бутылку джина и бутылку вина.
— Да… ко мне в субботу гости прийти должны. — А пакета-то у меня и нет, руки пустые, надо быстренько что-то придумывать. — По зрелом размышлении, я решила ничего не покупать. Как-то усомнилась, понимаешь… в том смысле, что сегодня — еще только среда…
— Вообще-то сегодня четверг.
На секунду зависает молчание.
— Хочешь телевизор посмотрим?
— Конечно.
На приборной панели — тюнер, а над тюнером — маленький телеэкран. Несколько минут мы смотрим какую-то комедию, потом переключаем канал. Показывают церемонию открытия Олимпийских игр для инвалидов.
— Господи, — говорит мужчина, — с ума сойти можно.
На маленьком экране танцуют парами люди, стоящие на собственных ногах, и люди в инвалидных колясках. Люди в инвалидных колясках кружатся и поворачиваются в такт музыке с изяществом, не поддающимся описанию. В центре — колонна, увенчанная огнем. Похоже, он чем-то отличается от Олимпийского, но экран настолько маленький, что как следует разглядеть нереально.
— Господи, эти ребята — просто что-то!
Смотреть на огонь. Танцевать. Пить. Ощущение такое, словно мне удалось постичь, что это означало в древности — быть счастливым, постичь счастье возвращения в глубокую древность. На экране певец исполнял тему открытия Олимпийских игр для инвалидов. В тысячу раз лучше, чем тема открытия обычных Олимпийских игр, да и сама церемония в сто тысяч раз, в миллион раз красивее, чем церемония открытия Олимпиады [3]. Я что хочу сказать — конечно, Озава Сейджи известен во всем мире, он великий музыкант и все такое, конечно-конечно, но какого же дьявола, если Олимпиада проводится в Японии, надо было играть Девятую симфонию Бетховена? Какого черта надо было играть немецкую музыку? А в самые торжественные моменты на заднем плане вообще музыка из «Мадам Баттерфляй». В смысле — привет, музыкальный режиссер Асари Кейта, ты что — круглый идиот или просто дебил? Раскрывается гигантский веер, и появляется Ито Мидори в гриме, достойном тряпичной куклы, ни больше ни меньше, — Бог мой, у меня просто шок случился, точно говорю, слова «национальный позор» были придуманы, наверно, специально для этого дня. А речь Хагимото Киничи во время церемонии открытия?! Прямо выступление чревовещателя, честно, и вообще непонятно, на кой черт было нужно вытаскивать из чулана такую седую древность, как Хагимото Киничи, вот к чему это? В сознании снова бьется застарелая злость, я верчусь на сиденье и беззвучно шевелю губами. Сердито, несомненно, мое взрослое «Я», однако с губ почему-то срываются детские слова. Когда я ругаюсь, в мозгу обычно срабатывает некий механизм, но сейчас сцепление ослабло, мотор работает, но энергия вовне не передается — странное, очень необычное ощущение. Но чем-то оно мне нравится.