— Из-за двух несовместимых личностей.
— Ничего себе!
Почему-то я от этой фразы буквально обалдеваю.
— Бывают, знаешь ли, времена, когда я не за рулем. Мне тогда хочется просто прийти домой и расслабиться. А когда я в таком настроении, меня лучше просто оставить в покое, и все. Тот «Я» и этот «Я» — совершенно разные люди, и личности у них несовместимые. Есть «Я», которому хорошо, когда он домой возвращается и расслабляется, — и другой «Я», который по-настоящему расслабляется, только когда из дома выходит и в кабину залезает, и хотя эти двое — один и тот же человек, по-настоящему они — не один и тот же человек. Проблема, что бабе этой — ну, которая за мной бегает — одному «мне», вот этому, пакостить недостаточно. Ей, видишь ли, до смерти охота еще и ту, другую мою жизнь сломать. В смысле, я, когда в грузовике, ничего не имею против оттянуться как следует, но в другой жизни…
— А страшно это было — тогда, с ножом?
Перед грузовиком неожиданно проносится машина, и Окабе с силой жмет на тормоза.
— Блин, ну и козел!
Когда я с кем-нибудь разговариваю, голоса внутри успокаиваются, засыпают. Я превращаю их в некое подобие крови, бегущей по моему телу.
Две несовместимые личности. Чувствую, что услышала что-то очень важное.
Окабе — великолепный рассказчик, он меняет тембр голоса, изображая разных людей, он умело вставляет в свои истории прямые цитаты. Слушать его — сплошное удовольствие, и я хочу послушать еще, вот и пытаюсь снова вытащить его из раковины, заставить снова заговорить.
Две несовместимые личности.
Так — дословно — выразился Окабе. Что он имел в виду? Что личность, которой он становится за рулем грузовика, и личность, в которую он превращается вне грузовика, отдалились друг от друга настолько, что утратили способность к совместному существованию? Очевидно, так. Есть у меня прелюбопытное подозрение — вполне возможно, что две эти несовместимые личности обитали в нем с самого рождения, и грузовик он стал водить лишь для того, чтоб держать их порознь.
Мы движемся по Семнадцатому маршруту, едем по каким-то окольным дорогам. Я заставляю его показать мне карту и сразу же вижу: да, так мы почти прямиком доберемся до Ниигаты, по пути проедем через Саитаму и Ганму. Спускается ночь, шум и вибрации трейлера словно стали громче и заметнее. Я наполовину опускаю стекло. Высовываюсь наружу. По краям дороги еще осталось немного снега, но холодный воздух за окошком уже сухой. Ветер играет с моими волосами, кусает лицо. Пытаюсь что-нибудь крикнуть, но ветер подхватывает крик, разбивает в осколки и стремительно уносит вдаль от грузовика. Рядом, на водительском сиденье, — Окабе. Он улыбается — очень осторожной, вежливой улыбкой. Не могу определить точно, но все время чувствую разницу между его словами и манерой изъясняться, с одной стороны, и выражением его лица — с другой. Эта разница вызывает желание узнать о нем побольше и одновременно — ощущение, что я совершенно его не понимаю.