Ренн-ле-Бен
Выйдя из библиотеки, Леони тут же столкнулась в холле со служанкой Мариетой. Она спрятала книгу за спину.
— Мадомазела, ваш брат послал меня сказать, что с утра собирается в Ренн-ле-Бен и будет рад, если вы к нему присоединитесь.
Леони замешкалась, но всего лишь на мгновение. Она с нетерпением ждала случая обследовать имение в поисках часовни. Но поиски могли и подождать, а вот поездка в город с Анатолем — нет.
— Пожалуйста, передайте брату мои наилучшие пожелания и скажите, что я с удовольствием поеду.
— Очень хорошо, мадомазела. Экипаж приказано подать к десяти тридцати.
Прыгая по лестнице через две ступеньки, Леони прибежала к себе в комнату и обшарила ее глазами в поисках тайника. Ей не хотелось оставлять «Таро» на виду, чтобы не возбуждать любопытство слуг. Взгляд упал на рабочую шкатулку. Леони поспешно откинула перламутровую крышку и поглубже спрятала книжку среди катушек и мотков ниток, обрезков ткани, наперстков, булавок и игольников.
Спустившись в холл, Леони не увидела Анатоля.
Она побродила по задней террасе, постояла, положив руки на балюстраду и глядя на лужайку. Широкие плоские лучи света пробивались в щели облаков, так что трудно было различить границу света и тени. Леони глубоко вдохнула свежий, прозрачный, чистый воздух. Как он не похож на воздух Парижа, пропахший сажей, горячим железом и вечной примесью смога.
Внизу трудились над клумбами садовник с мальчиком. Они подпирали деревянными палочками мелкие кустики и молодые деревья. Деревянная тачка рядом с ними полна была осенних листьев цвета красного вина. На садовнике была короткая коричневая куртка и кепка, а на шее повязан красный платок. Мальчик лет одиннадцати или двенадцати обходился без шапки и носил рубаху с открытым воротом.
Леони спустилась по ступенькам. Когда она подошла, садовник сорвал с головы кепочку и зажал ее в грязном кулаке.
— Доброе утро.
— Бонжорно, мадомазела, — пробормотал слуга.
— Хороший денек.
— Гроза подходит.
Леони с сомнением оглядела голубое небо с плавучими островками облаков.
— На вид так тихо. Кажется, погода установилась.
— Это она выжидает.
Садовник склонился к ней, обнаружив во рту почерневшие кривые зубы, похожие на ряд старых надгробий.
— Дьяволова работа, эта гроза. Все прежние знаки. Вечером музыка над озером.
Из его рта кисло пахло виски, и Леони невольно отстранилась, задетая, впрочем, искренностью старика.
— Что это вы говорите? — резко спросила она.