Но лейтенант, по-видимому, не осознавал, что и эти двое немцев презирают его.
— Послушай, Думбрава! Я хочу сделать тебе одно предложение. Знаешь, ваш полк нам немножко мешает. Я говорю с тобой откровенно, ничего от тебя не таю. Мы можем контратаковать и отбросить его подальше. При нынешней его численности для нас это не составит большого труда. Но по некоторым соображениям, которые для тебя не имеют большого значения, мы не хотим этого делать. Для нас желательно, чтобы ваш полк отошел сам, без единого выстрела с нашей стороны. Ты меня слушаешь?
— Да, и пытаюсь понять, как вы думаете добиться этого. С тех пор, как вы перешли на сторону врага, вы не однажды убедились, что наш полк не имеет привычки отступать.
— Ну, ладно. Вот поэтому ты и нужен нам.
— Господин лейтенант…
— Сначала выслушай, что я хочу тебе предложить, а потом скажешь, согласен ты или нет. Еще когда я был твоим командиром взвода, я убедился, что ты очень хороший… картограф. Командир батальона не раз хвалил меня за составленные тобой схемы. Они были очень правильными. Так вот, унтер-офицер даст тебе все необходимое, и ты нарисуешь нам как можно более точную схему расположения вашей роты. Я ведь требую от тебя немногого, не так ли?
— Во-первых, не вижу, как моя схема может заставить наш полк отступить…
— Это тебя не касается. А во-вторых?
— Во-вторых, как вы можете подумать, что я могу стать предателем? Ведь вы знаете меня не один день.
Лейтенант Эрнст Сэвеску снова усмехнулся.
— Как я могу подумать? Очень просто. Я тоже не со вчерашнего дня знаю, что ты достаточно умен, чтобы понять: если будешь упорствовать и не примешь моего предложения, тебя расстреляют!
— И все же я отказываюсь!
— Отказываешься?
Серые глаза лейтенанта зло сверкнули. Потом он подошел к окну и взглянул в него. Снова пошел дождь. Крупные частые капли били в стекло.
— Ты с какого года призван? — снова заговорил лейтенант.
— С тысяча девятьсот сорок первого.
— Значит, тебе двадцать четыре года… Не жаль тебе умирать в таком возрасте?
— С тех пор как я на фронте, я столько раз видел смерть рядом с собой, что свыкся с ней. Мне даже кажется удивительным, что я уцелел до сих пор.
— Кто знает! Может, тебе не пришлось бы больше удивляться, если бы ты не попал в плен.
— Предположим… Впрочем, многих из тех, с кем я вместе отправился на фронт, уже нет в живых. Одни погибли, другие остались калеками, третьи попали в плен.
— В числе последних значишься и ты. Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло?
— Не нужно мне такое везение!..
— Ты ненормальный, и в этом я уже имел случай убедиться. В последний раз я пытаюсь привести тебя в чувство. Ведь, оказав нам услугу, ты не только спасешь свою жизнь, но и добьешься привилегий во время плена.