Потом появился этот — со здоровенным букетом, с какими-то пакетами. Будто догадался, что день сегодня особенный. Самый последний из дней. Во всяком случае для трех заинтересованных лиц.
Мария надела что-то белое, гнойник накрыл на стол. Бутылку поставил. В принципе можно было уже идти к ним туда, подводить черту, но Сергей медлил. Хотел понять, что у них за праздник такой.
И домедлился.
Дарновский, гнида, облапил Марию, стал на ней платье расстегивать, а она стоит, руки опустила, не возражает.
Дальше Сергей смотреть не смог. Режим вспенил ему кровь, сорвал с места и десять, а может и пять секунд спустя Дронов был уже в доме напротив, возле кожаной двери. В руке держал маленькую сумочку на петле (называется — барсетка). В сумочке пистолет. Не бежать же было через двор с волыной наперевес.
Звонил-звонил, стучал-стучал — не открыли. Ему показалось, что он целую вечность жал на кнопку и молотил по косяку, но это из-за Метронома.
Надоело. Отскочил, двинул по двери ногой. Хороший получился удар: створка влетела внутрь, петли вывернуло с мясом.
Навстречу гнойный подонок, по пояс голый. Глаза выпучены, губа отвисла.
А за его спиной, в комнате, стояла Мария, в чем мать родила — точь-в-точь такая, как снилась Дронову по ночам. Тварь!
Роберта этого щуплого он просто толкнул, так что тот подлетел в воздух и плюхнулся на скатерть, а потом вместе со столом завалился на пол.
Под ногами у Сергея тоже стукнуло, железом. Ремень барсетки оборвался. Хрен с ней.
Мария нагнулась, подняла и натянула платье. Это ранило больше всего. Значит, от очкастого не прикрывалась, а тут застеснялась!
— Ты… с ним? — глупо, бестолково забормотал Сергей. — Ты к нему… почему?
Она смотрела своими глазищами, в которых не было ни страха, ни вины. И, само собой, молчала — немая же.
Тогда он спросил про главное:
— Ты этого, да? Любишь?
Мария кивнула, взгляда не отвела.
Дронов чуть не всхлипнул. Хотя почему «чуть» — всхлипнул, да еще как.
— А… а меня?
И снова она кивнула. Между прочим, смотрела на него ласково, хорошо смотрела. Как в те времена. Сергей перестал вообще что-либо понимать.
— Любишь меня? — переспросил он.
Кивнула в третий раз, да еще подошла и погладила по щеке, по подбородку — Дронова дернуло, как током.
Сзади раздался шорох. Сергей растерянно оглянулся. Это подонок очухался. Уставился Дронову в глаза, ощерил зубы.
«Хорошо что у меня сумка с пистолетом упала, — подумал Сергей, — а то натворил бы я дел. Любит! Она меня любит!»
Он осторожно взял ее за плечи, посмотрел в глаза и убедился: любит, без вопросов.
«Токо-так» стихло. И вообще тихо стало, всё вокруг успокоилось.