И еще пропал пистолет. Пулевое отверстие в потолке осталось, а самого оружия на полу не было.
— Козлы мы с тобой, — вздохнул басмановский бугай. — Вцепились друг дружке в глотку. Вот она и сбежала. Только зачем пушку взяла?
— Это ты козел безмозглый! — Роберт втянул воздух полной грудью, отчего снова закружилась голова. — Через окошко по-твоему птичка влетела? Сладкий сон навеяла?
— Чего? — вылупился на него громила. В глазах читалось: «Какая птичка? Говори по-людски, гад».
— Того! Похитили Анну!
— В смысле, Марию? Кто?!
— Откуда я знаю. Тот или те, кто за нами следил.
Дарновский подбежал к простреленному окну.
— Это я за вами следил, — сказал бандит Дронов, не врубаясь. — Но я-то тут был. Кто ж тогда?
Роберт с ненавистью посмотрел на питекантропа, погубившего его счастье. Услышал неожиданное: «Это Он. Потому что десятое мая. Он дал, Он и взял. И с Метрономом так будет. Десятого мая дал, десятого мая и заберет. Может, через год, а может, через десять».
Про загадочный Метроном, на который Дронов уповал как на источник силы, Роберт уже знал — подслушал во время драки. «Метроном» включался при помощи какой-то иголки, ею спортсмен хотел уколоть себя в палец. Всё это было очень интересно, при других обстоятельствах Дарновский обязательно покопался бы у инфузории в мозгах, разобрался бы что к чему. Но сейчас имело значение лишь одно — Анна, всё прочее было неважно.
И все же упоминание о десятом мая, когда некий «Он» (Бог, что ли?) дает и забирает, потрясло Роберта. До такой степени, что он воскликнул:
— Тебе-то что дали десятого мая? Какой такой метроном?
Дронов заморгал.
— …Откуда знаешь? Ты что… тоже? Десятого мая? «Автобус. Белый столб. Рожнов. Темно. Колина гора. Токо-так», — частил довольно звучный баритон. Половины Роберт не разобрал, но хватило и того, что он понял.
— Ты был в том автобусе?! В восьмидесятом, да? Из соседней палаты, петеушник!
— Сам ты петеушник, я в техникуме учился… А ты — тот московский пацан?!
Они потрясенно смотрели друг на друга.
— Так что за «метроном» тебе достался? — спросил Дарновский, потому что в мыслях тупоумного собеседника преобладали не слова, а какая-то ритмичная стукотня.
— Могу двигаться вчетверо быстрей нормального. Теперь даже впятеро, потому что натренировался, — не слишком складно объяснил тот, но с учетом подслушанного стало более или менее ясно.
— Для этого тебе надо перейти в особый режим? При помощи иголки, да?