— Снятся усталым спортсменам рекорды, снятся суровым поэтам слова, снятся влюбленным в огромном городе не-о-битаемые ос-трова!
— Вот-вот, — кивнул Роб. — Понимаешь, мам, там на даче все в фирме будут, с головы до ног, а я в чем приду? В трениках ха-бэ и сандалях «пионерские»?
— Всё поняла, ни о чем не беспокойся, — сказала мамхен тоном Василисы Премудрой.
По правде сказать, он не особо на нее надеялся, но Лидочка Львовна проявила чудеса материнской любви: пошла в местком, поскандалила там, покачала права и добыла талон на настоящие кроссовки «адидас», синие, с тремя белыми полосками и олимпийской символикой. Снаружи они были замшевые, внутри восхитительно упругие — Роб посмотрел, пощупал, остался доволен.
В общем, на дачу поехал в приподнятом настроении, потому что экипировался более или менее пристойно: румынская рубашка в оранжево-зеленую клетку выглядела сносно, куртку-плащевку он завязал на поясе, чтобы прикрывала неважнецкие индийские джинсы, зато шузы были супер.
Однако добравшись до соснового колиногорского парадиза, Роб быстро скис.
Во-первых, сразила дача. Он и не подозревал, что такие бывают: чтоб не шесть соток, а целый кусок леса, и окна от пола до потолка, и огромный камин, и звериные шкуры на полу.
Во-вторых, одноклассники. Все в джинсовых костюмах, в кожаных куртках, в зеркальных солнечных очках. Курят кто «кент», кто вообще «мор», щелкают пьезозажигалками.
Ну, а добил Петька Солнцев. Он прикатил последним — видно, для пущего эффекта. Не на автобусе, как Роб, и даже не на такси, как большинство прочих, а на ярко-красном мотоцикле «ямаха». Весь в хрустящей коже, в шнурованных высоких ботинках.
Стал катать по участку девчонок, и дольше всех Регинку.
Глядя, как она держится за Петькины бока, Дарновский подумал, что если б она вот так обхватила его, Роба, и прижалась бы к спине своим шестым номером, он бы наверно умер от сердечного приступа.
Вечером, когда начались танцы-обжиманцы, стало видно, что Петька нацелился на хозяйку дачи всерьез. Атмосфера, как говорится, располагала. Все уже хорошо кайфанули, Витька с Милкой взасос лизались на диване, Сережка с Ленкой вообще ушли наверх (все знали, что у них давно по-взрослому), остальные щека к щеке изображали танго под сдавленный сип группы «Смоуки»:
A summer evening on Les Champs Elysees,
A secret rendez-vous they planned for days[
1]…
За столом, сплошь уставленным фирменными бутылками, оставались только трое: Дарновский и Петька с Регинкой. Роб сосредоточенно тянул через трубочку виски с содовой (гадость жуткая), изображал задумчивость, а сам с замиранием сердца следил за манипуляциями солнцевской руки. Она уже дважды как бы ненароком опускалась на Регинкино плечо и была мягко снята.