— Все время, пока Фил плавал по Тихому океану, я думала о том, как замечательно все будет, когда война кончится. Теперь он вернулся, и, — она горько рассмеялась, смех был ее основной реакцией на любые трудности жизни, — ничего замечательного нет и в помине. Если честно говорить, все это довольно дурно пахнет.
— Все уладится.
Ничего другого Джун не смогла придумать.
— Милочка, ты такая неисправимая оптимистка! Хотя, конечно, мы, по крайней мере, выиграли войну, у нас есть атомная бомба, наши мужчины вернулись домой относительно целыми, у нас есть крыша над головой, пусть даже она сделана из жести и воняет там, как в самолете!
Они рассмеялись. Мэри всегда удавалось развеселить Джун. Джун была настолько старательной, настолько целеустремленной, настолько преданной идеалу, что общение с Мэри становилось для нее настоящим отдыхом, потому что Мэри видела все и всех насквозь, считала всех мужчин вероломными пьяницами, похотливыми агрессивными животными и в свое время склепала больше фюзеляжей «либерейторов», чем любой из мужчин, работавших одновременно с ней на заводе «Консолидейтед».
Лагерь скрылся из виду. Они выехали на 71-е шоссе и поехали по этой дороге, тянувшейся почти прямо на юг вдоль горного хребта, окаймлявшего Арканзас с запада.
На дороге было мало что видно при свете дня, и еще хуже могло сделаться в сумерках. Машин почти не попадалось.
— Ты знаешь, мы можем и не узнать автомобиль Эрла. Очень даже запросто.
— Да, пожалуй. Наверно, это была не такая уж хорошая идея.
— Но если тебе от этого становится лучше, значит, ты должна это сделать. В жизни не так много возможностей сделать что-то такое, что позволило бы почувствовать себя лучше.
По сторонам дороги мелькали маленькие городки — Рай-Хилл, Биг-Рок, Уитчервилль, — обозначенные на карте крохотными точками и на деле представлявшие из себя бензоколонку и несколько домиков чуть поодаль. Становилось все темнее.
— Почему бы нам не остановиться и не выпить наконец пива? — осведомилась Джун.
— Ммм, вообще-то теперь я не так уж уверена, что это стоит делать. Эти местные парни могут принять нас за шустрых городских девиц, решивших поразвлечься. Видишь ли, все мужчины думают, что все женщины втайне желают их и хотят оказаться побежденными и сделаться их рабынями. Я не знаю, откуда они набрались таких мыслей, но мне точно известно, что чем дальше от городских огней, тем сильнее становятся эти мысли, хотя в городе этого тоже навалом. И то, что ты носишь в себе младенца фунтов на тридцать, может только навести их на мысль о том, что ты решила испытать еще одно приключение, прежде чем навсегда станешь мамой.