«Горизонт» Анны Павловны был всегда мутен и пуст, так как безнадежно поломался тринадцать лет назад и не был выброшен только из пенсионерской солидарности. Плод же японского индустриального неоколониализма в странах Юго-Восточной Азии работал исправно, и каждый день Нина Прокофьевна торжественно расчехляла его, приподнимая паутину стираных кружев и осторожно нажимала кнопку на пульте.
Зимой паломничество к ней соседок начиналось еще утром: по главному каналу страны объясняли, как правильно дозировать мочу, чтобы избавиться от остеохондроза и убедительно показывали, как побороть метастазы при помощи сырого мяса. Летом с утра надо было спешить на огород, зато вечером можно было поохать над невероятными историями человеческих страстей, сочиненными за косяком сценаристами второго Малахова.
Новости в деревне глядел только Анатолий, остальные никаким политикам не верили, да не очень-то и интересовались московскими информационными абстракциями. Раз в год, когда президент, по слухам, обещал поднять пенсию, случалось, включали программу «Время» — чтобы удостовериться. Чтобы не попасть впросак перед стервозной почтальоншей, которая раз в два месяца привозила из райцентра конверты с редкими купюрами, вихляя восьмерками велосипеда «Орленок» по выбоинам единственной дороги.
Но внеочередное повышение уже свалилось под мартовские выборы, и в августе от Москвы ничего хорошего не ждали даже самые ярые оптимистки. Нет новостей — да и шут с ними. От них сплошные расстройства, а про политику уж всегда соврут, это в деревне твердо знали еще с тех пор, когда телевизор «Горизонт» только-только вылупился из картонной коробки с надписью «Не кантовать».
— Да вон же он едет! — привстала со скамьи дальнозоркая Анна Павловна. — Анатолий! Толя!
Гонец, отправленный за истиной в райцентр, смотрел вперед несмело и руль держал неуверенно. Сначала хотел прислонить свой зловонный мопед к ограде, потом передумал и сообщил от калитки, не приближаясь на опасную дистанцию:
— Вышка повалилась ретрансляторная! Говорят, скоро подымут. Когда трясло, она и вылетела с корнем. До тех пор — никакого телевизора!
— Это надо же! — всплеснула руками Анна Павловна.
— Заходи, Толя, что стоишь, — упершись руками в поясницу, Нина Прокофьевна трудно поднялась на ноги. — У меня пирожки, для внуков пекла.
— Спасибо… — Анатолий дыхнул в кулак, закашлялся и замотал головой. — Не голодный! В Мантурове накормили.
— К своей что ли ездил? — прищурилась Ангелина Степановна, не замечая укоризненного взгляда Анны Павловны.
— Угу, — Анатолий неопределенно качнул головой и на всякий случай крутанул ручку газа, намекая, что разговор затягивается, и что ему пора бы ехать.