Как они шли вдвоем по коридору и сам страх бежал перед ними, ища убежища…
В последнем зале что-то пронеслось над ними, словно неосязаемый ураган, не шевельнувший ни волоска на головах, но наполнивший на мгновение уши гибельным рокотом.
«Я знаю, – сказал тогда Харальд. – Это ловушка для магов. Она убивает любого, у кого есть магические способности. У нас с тобой их, к счастью, нет».
Он точно знал это и ненавидел свое знание. Оно наваливалось внезапно, темной волной, и в глубине разума звучали отголоски чужого, странного смеха, а Харальд вдруг начинал понимать, ЧТО происходит, ЗАЧЕМ и КАК…
Но понимание не помогло спасти от смерти Гуннара, и Харальд ненавидел это понимание.
А потом они вышли на поверхность, неся добычу – невзрачный браслет серебристого металла с единственным зеленоватым камешком. Поверхность украшения была покрыта вязью странных символов, не похожих на обычные буквы.
Харальд знал, что если чуть напряжется, то сможет понять, что это.
Но он не стал этого делать. Ведь Гуннар погиб.
Они вдвоем выбрались из подземелья, и Иерам упал перед ними на колени.
– Вы нашли это? – прохрипел он, и губы купца тряслись. – Все деньги, что предназначались погибшим, я выплачу вам!
Но Харальду тогда было все равно. Как и сейчас, день спустя. Ведь Гуннар погиб. И деньгами его не вернешь.
– Скажи что-нибудь! – взмолился Берг, заглядывая Харальду в глаза. – Почему ты молчишь?
– О чем говорить? – Юноша непонимающе посмотрел на собеседника. – Он был мне вместо отца, и он умер…
– Да, ну и что? Но мы-то живы! И завтра отправимся в обратный путь!
– Его убила магия, – словно не слыша собеседника, сказал Харальд. – Старая и злая магия. Как я её ненавижу!
И такое чувство вложил он в эту фразу, что бесстрашный Берг отшатнулся.
– Дай мне побыть одному, – проговорил Харальд спокойно, и голос его был холоден, словно зимний вечер. – Завтра я буду в полном порядке.
Больше всего удивило Берга то, что жуткая чаща, через которую они недавно пробирались, за прошедшие дни потеряла все ужасные свойства. Солнце пробивалось сквозь кроны, щедро швыряя на зелень травы узоры из желтых пятен, не царила больше под сводами изматывающая духота, и щебетали, правда очень несмело, птицы.
Когда он сказал об этом Харальду, тот лишь равнодушно пожал плечами:
– Древнее чародейство умерло, – проговорил он спокойно; лишь в самой глубине его глаз была боль, появившаяся после гибели Гуннара. – И умерло сразу везде: и на том холме, и здесь.
А вскоре лес кончился, они выбрались к деревне.
Загавкали псы, навстречу чужакам вышел староста. На темном лице его было удивление.