Но слушатели простили сказителю преувеличение или просто его не заметили, увлеченные музыкой и напевным ритмом песни. А закончилась песня тем, что кровавый Владетель настолько пресытился злодействами, что покончил с собой, упав на меч.
Звякнув в последний раз, смолкли струны, и зал постоялого двора наполнили одобрительные крики и топот. Зрители были восхищены.
Певец встал и принялся раскланиваться, не забыв вытянуть вперед руку с беретом. В берет одна за другой полетели монеты, несколько из них в свете факелов сверкнули золотом.
– Вот оно как, – сказал кто-то рядом незнакомым голосом. Берг даже испугался. Лишь повернувшись, понял, что это Харальд.
Губы юноши шевелились, а лицо было совершенно белым и спокойным, словно выточенная из мела маска.
– Что ты говоришь? – спросил Теневой.
– Ничего, – ответил Харальд, поднимая глаза, похожие на пуговицы, вырезанные из малахита. Голос его скрывал напряжение, словно готовая лопнуть тетива. – Они ведь все врут, хотя прошло только пятнадцать лет… И что споют о моем отце через полвека?
Берг не нашелся что ответить.
* * *
Разбудили их рано. Слуга, предупрежденный о том, что поднять гостей следует с рассветом, успел один раз стукнуть в дверь, как Берг проснулся.
– Все, хватит, – проговорил он, зевая. – Уже встаем…
Некоторое время он полежал, вспоминая вчерашний вечер. Вставать не хотелось. Вылезать из-под теплого одеяла в промозглую прохладу комнаты – брр, что может быть хуже… Только если сразу на улицу – под дождь и ветер.
В большом зале было пустынно, гости ещё спали. Нищий старик лежал на лавке у стены рядом с камином. Ноги его были подогнуты, а руки мертвой хваткой вцепились в подложенный под щеку мешок.
– Смотри, как ухватился, – проговорил Харальд, показывая на деда. – Словно у него там сокровища…
Берг взглянул на оборванца и почувствовал, как сердце его застучало в два раза чаще. Внутри возникла пышущая холодом пустота, а горло мгновенно пересохло: сон словно стер с лица бродяги морщины, позволяя увидеть то, что ранее было сокрыто.
Спавший на лавке нищий был до ужаса, до дрожи в коленках похож на Харальда.
Как старший брат на младшего или скорее как отец на сына…
От этой мысли Теневому стало дурно, и тут старик поднял веки. Глаза его словно осветились изнутри пылающей голубизной. Берг невольно отвел взгляд.
– Ты что застыл? – достиг его ушей возглас Харальда.
– Иду, – отозвался он и заковылял к столу, за которым расположился так ничего и не заметивший юноша.
Берг боялся даже подумать о том, что может означать замеченное им сходство. Разум настойчиво намекал, что оно не более чем случайность, и Теневой решил ему поверить.