— Лекс, я занята, — холодно ответила я. — Так что же вы, Елена Давидовна — проблемы решаются быстро и безболезненно…
— Алиса, я сказал, что мы должны выйти и поговорить, — ага, вот и властный голос прорезался. Я передёрнулась, вновь вспомнив о гипнозе.
— Уходи, — глухо отрезала я. — Я не хочу с тобой говорить. И не хочу тебя слушаться. Ты мне не брат, не отец.
— Я твой бу…
— Это не считается, — перебила я его. Дурак что ли, говорить об этом в классе? — Так что, Елена Давидовна, вы согласны?
— А. А. Алиса, как ты можешь предлагать мне деньги? — ошарашено спросила Елена.
— Что-то не так?
— Алиса, забери немедленно, — взвизгнула классная.
— У вас какие-то проблемы? — раздались шаги, и мгновение спустя я ощутила у себя на талии руку Лекса.
— Молодой человек, — подбирая слова начала Бочка, — если вы приходитесь всего лишь знакомым, то покиньте, пожалуйста, аудиторию.
— Леди, Лекс отодвинул меня в сторонку, наклонившись к учительнице, — проблемы этой молодой девушки решаю я, так как являюсь её… женихом.
И он ведь сказал правду. Шёпотом, чтобы только услышала Елена. Я прижала руку ко рту, боясь, что прямо тут расплачусь. Запал куда-то пропал… Я снова была одинокой девочкой, которая нуждалась в тепле и заботе. Голова кружилась, сердце билось где-то у горла. Я судорожно захлопнула кабинку в туалете и разревелась. Почему я так себя веду? Зачем убегаю, когда гордость уже скончалась в муках и я, как привороженная, готова стелиться у его ног?
— Алиса, — дверь хлопнула, и я будто увидела, как к дверке прислонился Лекс. — Алиса, выйди. Я не прав. Я был не прав. Дурак. Прости меня…
Я ощущала, как он прижался всем телом к двери. Лекс ждал, пока я открою. Пока покорюсь. Нет, не бывать такому!
— Уходи! — прошептала я.
— НЕ уйду, — услышала я. — не уйду, пока не простишь!
— Убирайся, — я неосознанно схватила стоявшую на подоконнике рулон туалетной бумаги! — УБИРАЙСЯ!
Он вздохнул. Раздались шаги. А я подошла к треклятой двери и обречённо сползла на пол, уткнувшись лицом в колени. Тошнило, болело всё, а в особенности душа, сердце словно царапали когтями.
— Нам это небо на двоих, — прошептала я некстати вспомнившиеся слова из песни.
Я бы так и просидела там незнамо сколько, пока Ленка не перебралась из соседней кабинки ко мне и прижала мою голову к своей груди, утешая. Слёз не было, лишь горькие воспоминания о том, о том рождественском вечере, о таких тёплых руках и аромате яблок. Широкими глазами я смотрела перед собой, видя такие режущие без ножа сердце картины. Кожа покрылась мурашками, хотелось тепла, света, солнца. Но Мое небо было покрыто тучами, его единственное светило недавно ушло.