– Почему же глупая? – не понял Павел.
– Потащила тебя сюда, – вздохнула Томка. – Разбередила душу. Мамка на тебя совсем не похожа. Но она красивая. Будь я на месте твоего отца – наверное, тоже мимо бы не прошла, а уж если она и в самом деле ему помогла, тогда что и говорить…
Павел не ответил. С круглого медальона на него смотрело незнакомое, но родное лицо конопатой и курносой девчонки с тонкими, чуть изогнутыми бровями, большими глазами и ямочками на щеках. И бабушка была точно такой же, разве только морщины разбежались по всему лицу из уголков глаз да брови сходились грустным домиком над переносицей. Да и дядька, который самому Павлу помнился крепким и строгим широкоскулым мужиком, вдруг оказался круглолицым, прячущим в уголках рта то ли ухмылку, то ли хитринку.
– Матвей Шермер, – прочитала Томка надпись под пустым овалом. – Матвей все-таки?
– Дядя так велел вырезать, – пожал плечами Павел. – Сказал, что без фамилии нельзя, – пусть будет общая фамилия, раз уж сын его Шермер. А имя… Зачем вырезать «Мот»? Еще примут за кличку.
– И здесь лежит… его пепел? – спросила Томка.
– Наверное, – задумался Павел. – Ну что теперь? Поехали домой?
– Нет. – Она упрямо замотала головой. – Хочу посмотреть квартиру, хотя бы двор. Школу. И спортзал. Помнишь, ты рассказывал? И очень хочу есть.
Они перекусили в маленьком кафе на окраине городка. Павел подошел к стойке, подмигнул молоденькой черноволосой поварихе, протянул зеленую купюру, попросил чего-нибудь вкусного. Девчонка тут же разрумянилась, закричала, выкликая кого-то на странном, одновременно и звонком и глуховатом наречии, из подсобки появился аккуратный седой армянин, помахал гостям рукой, произнес несколько коротких фраз и опять скрылся за дверью. Не прошло и десяти минут, как угощение было на столе.
– Тебя приняли за своего, – улыбалась Томка, когда им наконец удалось унести ноги из хлебосольного местечка. – Вот так девушки с идеальной фигурой превращаются в томных толстушек. И ты был прав, хоровац и шашлык – вовсе не одно и то же.
– Да, – кивнул Павел. – Место проверенное. Тот редкий случай, когда ешь на дороге, и тебе не жалко потраченных денег и потерянного здоровья. Многие приезжают сюда из города, только чтобы полакомиться.
– Слушай, а может быть, ты армянин? – прищурилась Томка.
– Смотри! – погрозил Павел ей пальцем. – Окажусь армянином – заставлю учить армянский язык. Точно так же, как теперь учу твой.
– Любой язык выучу, – обняла его Томка. – Хоть армянский, хоть иврит, хоть немецкий, хоть французский, да кем бы ты ни оказался. Только имей в виду: мне по-любому один язык учить придется, а тебе – два!