Хохот продолжался и когда молодые удалились в снятый для них отдельный домик, наплевав и на растопленную баньку, и на новые порции действительно замечательного шашлыка. Томка выбралась из крохотного душа с улыбкой, обняла Павла и прошептала ему трижды – спасибо, спасибо, спасибо! А утром возле их домика оказалась родная «импреза», на лобовом стекле которой висел рукописный плакат «Мы не обидимся!», а под дворником торчали две путевки на море.
– У тебя хорошие друзья, – прошептала Томка уже следующим днем, когда самолет сделал круг над Домодедовом и пошел на юг. – Вот уж не думала, что можно сделать загранпаспорт тайком от его обладателя.
– Жора, – объяснил Павел. – Он многое может, но не следует его ни о чем просить. Все, что он может, он делает только по собственной воле. Так что это подарок от него.
– И все-таки спасибо не Жоре, а тебе, – надула губы Томка.
– Подожди благодарить, – хмыкнул Павел. – А вдруг я со временем превращусь в обычного пузатого муженька? Буду ходить в штанах с отвисшими коленками и в грязной майке. Залягу на диване возле телевизора лет так на двадцать.
– Не позволю, – прошелестела Томка в самое ухо.
– Я и сам не хочу, – ответил Павел и вдруг почувствовал взгляд. Взгляд был коротким, в долю секунды, но ощущение было отчетливым, словно кто-то коснулся кончиками пальцев затылка. Павел выждал несколько мгновений и обернулся. Салон самолета был полон, но никто не смотрел на него именно таким взглядом. До него никому не было дела.
– Ты что? – спросила Томка.
– Так, – пожал он плечами. – Показалось. Словно смотрел кто-то знакомый. У меня было такое. В армии часто случалось, в институте. В детстве особенно. Я даже подходил к тренеру, спрашивал у него – что это, кто за мной следит, или у меня мания преследования? Он научил меня справляться с головной болью, так что я подумал, что и с этим он справится. Алексей сказал, что у меня очень чувствительное восприятие. Даже провел опыт: я вышел из зала, один из учеников спрятал под кимоно мой пояс, и я угадал кто. Сразу угадал. То есть, если кто-то смотрит на меня, я чувствую.
– Так ты, выходит, эмпат? – удивилась Томка. – А еще какие у тебя таланты?
– Ну как тебе сказать… – сделал серьезное лицо Павел. – О некоторых ты уже знаешь, хотя я бы не стал все подряд причислять к талантам.
– Гордец, – хмыкнула Томка. – Впрочем, основания есть. Еще?
– Неплохо разбираюсь с техникой, – задумался Павел.
– Та же эмпатия, только с механическим уклоном, – отметила Томка.
– Фехтую, – выставил Павел ладонь с тремя загнутыми пальцами.