Вот в этом месте моя фантазия неизменно давала сбой, потому что я никак не могла решить, какая ТАМ погода, утро или вечер, зима или лето. А главное, мне совершенно не удавалась сцена встречи с мамой. Вот выхожу я из подъезда только что приземлившегося дома и… что? А то, что я в этот момент начинала жутко суетиться. Если я выхожу летом, то в своих кургузых старых тряпках буду смотреться просто ужасно, если зимой… нет, из куртки я тоже давно выросла. И не надо говорить, что тряпки тут совершено ни при чем, потому что кроме них мне предъявить будет совершенно нечего. Фигуры нет, то есть ее чрезмерно много и она, эта самая фигура, лезет из детских вещей как перестоявшееся тесто из кастрюли, лицо… нет, про него вообще лучше не думать. Я предпринимала отчаянную попытку хотя бы мысленно все это подправить и приукрасить, но держать под контролем и свою глупую физиономию и упитанную тушку одновременно было выше всяких сил. Поэтому что-нибудь непременно пыталось вернуть себе привычный и отнюдь не лучший вид.
Теперь идем дальше. Мама встречает меня вместе со своим лощеным господином или одна? Для меня это принципиально, я при чужом дядьке буду ужасно стесняться. Хорошо, допустим одна, допустим, идет она ко мне навстречу подняв руки для… чего, объятия? А вот тут возможны варианты. Вдруг мама решит придушить свое неудавшееся творение? И я ее пойму — каково человеку с тонким художественным вкусом видеть рядом такую вот дочь.
В этот драматический момент мамины движения становились похожими на жесты сломавшейся механической куклы, картинка начинала колебаться и дрожать, а потом бесшумно рассыпалась окончательно, точно была сложена из разноцветного песка. И куда, спрашивается, я летела сквозь ночь и снег?
Итак, в тот вечер Полковник в очередной раз вспомнил о моем существовании.
— Значится так, — сказал он, щелкнув выключателем и вонзив мне в спину, точно между лопатками, пристальный взгляд, — мне нужно уехать на время, а ты поживешь у Валентины.
Чёрт! Мой летающий дом тяжело шлёпнулся на свое прежнее место. И что еще за фигню придумал Полковник? Он часто уезжал в командировки, а я в это время прекрасно жила одна. Ну не то чтобы совершенно одна, а почти, и степень этого "почти" все больше увеличивалась со временем. Когда-то, давным-давно, оставаться совершенно одной мне не позволяла Вера Фёдоровна, соседка с третьего этажа. Как только Полковник уезжал, заявлялась она и начинала командовать. Конечно, я с первого же раза догадалась, что это Полковник подослал её на мою голову, вот только не понятно для чего. Все разъяснила сама Федо́ра, не мне конечно, а кому-то по телефону.