— Вы верите в Бога? — спокойно спросил Майк. — Вы молитесь, чтобы покаяться в грехах?
— Я верю в Бога. Но я не верю в убийство, — ровно ответил Роберт.
Глаза Майка были устремлены на Роберта, как будто они поменялись ролями, как будто это он пытался разгадать реакцию Роберта. Роберт был готов задать новый вопрос, но Майк заговорил первым:
— Детектив, может, прекратим эту болтовню и перейдем сразу к делу? Спрашивайте меня о том, для чего мы здесь сидим. Просите, и дано будет вам.
— А для чего мы здесь сидим? Что это такое, о чем я должен вас спрашивать?
— Вы хотите знать, я ли совершил те убийства. Вы хотите знать, я ли тот, кого зовут Распинателем.
— И это вы?
Майк в первый раз отвел взгляд от Роберта. Теперь его глаза остановились на двустороннем зеркале на северной стене. Он знал, что находится там, с другой стороны. Напряжение в наблюдательной комнате росло и было готово взорваться. Капитан Болтер мог бы поклясться, что Майк посмотрел прямо на него.
— Я не выбирал себе прозвище, это все журналисты. — Его глаза снова вернулись на Роберта. — Но это правда, это я освободил их души от оков грешной жизни.
— Черт меня подери… у нас есть признание. — Капитан Болтер едва мог скрыть свое волнение.
— Да, чтоб мне провалиться! И Роберт расколол его за какие-нибудь десять минут. Вот молодчина, — улыбаясь, ответил Скотт.
— Если вы Распинатель, то вы сами выбрали себе прозвище, — продолжал Роберт. — Вы клеймили жертв. Вы выбрали себе знак.
— Они должны были покаяться. Знак нашего Господа освободил их души.
— Но вы не Бог. У вас нет власти освобождать. Не убий, не так ли говорится в одной из заповедей? Разве то, что вы убили этих людей, не делает вас самого грешником?
— Нет греха на том, кто действует во имя Божье. Я делал Божье дело.
— Зачем? Неужели Бог ушел в отпуск? Зачем Бог стал бы просить вас убивать кого-то во имя Его? Разве Бог не милосерден?
На губах у Майка в первый раз появилась улыбка, открывая желтые зубы в никотиновых пятнах. В нем было что-то зловещее. Что-то иное, что-то почти нечеловеческое.
— Меня от этого типа озноб пробирает. Может, прекратим допрос, он же признался, чего тут еще рассусоливать, — сказал Скотт в явном раздражении.
— Подождем еще несколько минут, — ответил доктор Мартин.
— Как хотите… Я ухожу, с меня хватит.
Скотт открыл дверь и вышел в узкий коридор на третьем этаже отдела.
Роберт взял листок бумаги, написал на нем что-то и сунул Майку через стол.
— Вы знаете, что это такое?
Глаза Майка опустились на бумажный листок. Он разглядывал его секунд пять. По движению его глаз и непроницаемо хмурому выражению лица Роберт понял, что Майк понятия не имеет о том, что означает рисунок на бумаге. Ответа Роберт так и не получил.