Стас лег на мягкий, ворсистый ковер и призывно протянул Даше руки. Она мгновенно повиновалась, присев рядом. Последние капли стыда, неловкости заставили ее покраснеть, но в следующий момент она уже оказалась лежащей рядом с Дубровиным. Он с невероятным проворством снял с себя рубашку, отбросил ее в сторону и прижался к ней мускулистой, красивой грудью. К ней хотелось прикасаться, целовать, и Даша решила, что должна следовать своим желаниям. Стас застонал от удовольствия, обхватил ладонями ее лицо и стал покрывать беспорядочными поцелуями. Он вдыхал аромат ее кожи, рассыпавшихся по ковру волос. Даша почувствовала, как умелые мужские руки снимают с нее одежду. Вот на ковре оказалась блузка, за ней – юбка. Вот быстрые пальцы расстегнули застежку, и упругая грудь ощутила прикосновение горячих губ. Даша пыталась продлить удовольствие вхождения во взрослую жизнь, чуть приостанавливая напор Стаса. Но он мало обращал на это внимания. Он закрыл глаза и в эти минуты погрузился в вожделенную пучину прикосновений. Тонкие шелковые трусики Даши соскользнули с бедер, подчиняясь едва сдерживаемым движениям возбужденного мужчины. Даша изгибалась, пытаясь оттянуть ставший неизбежным момент близости. Девушка получала столько удовольствия от поцелуев, ласк без обладания, что не могла представить, как же должно быть прекрасно!
– Мне так хорошо, милая моя, Дашенька, солнце мое, – шептал Стас, открыв глаза. Он видел ее раскрасневшееся лицо, разметавшиеся волосы, чуть приоткрытый влажный рот. И во всей этой картине он увидел одно – чистоту. Она напоминала ему ангела, сошедшего с небес. – Я так давно этого ждал, так давно мечтал…
Он не мог больше говорить, сдерживаться. Его желание достигло пика и бороться с ним не было сил. Дашины руки скользили по его плечам, груди, следуя нарастающей страсти. А потом она приложила сухие, горячие ладони к его глазам, не желая, чтобы он увидел выражение ее лица в момент близости. И внезапно, словно попав в черноту бездны, не видя перед собой ее милых черт, Стас попал в ловушку собственного воображения. Оно вдруг нарисовало ему Тамару с ее сдвинутыми на переносице бровями и постоянно следящими за ним глазами. Именно он всегда закрывал ей ладонями глаза, не желая, чтобы она увидела, как искривится в сладострастной муке близости его лицо. Ему было неприятно, что эта женщина, которую он не любит, станет свидетельницей торжества плоти над разумом.
Этого воспоминания было достаточно для того, чтобы отрезвить Дубровина. Он снова почувствовал волну непреодолимого отвращения к себе. Неожиданно для Даши он резко оттолкнул ее, сам стремительно поднялся и отвернулся к окну, тяжело дыша. Даша дрожащими руками нащупала свою блузу, ощутив необходимость прикрыть обнаженное тело. Стас не поворачивался, только прижимал ладони к лицу и что-то бормотал себе под нос. Наконец, не оборачиваясь, он глухо произнес: