Она надела черное бикини, купленное ею случайно на распродаже, и пристально рассмотрела свое отражение в зеркале. У нее было не безукоризненное, но красивое тело, и она покраснела, вспомнив, что Джейк видел ее в то утро почти во всех подробностях… На самом деле у нее не было причин стесняться Джейка, правда, девушку смущала мысль о том, что он собирался загорать полностью раздетым. Но она убеждала себя, что с этим, вероятно, надо смириться.
Морин взяла старое покрывало, на котором обычно загорала, и вышла во двор, на ходу снимая очки, чтобы на лице не осталось белого пятна.
Расстилая покрывало, она еще раз порадовалась тому, что ее дом и двор отделены от окружающего мира плотными посадками кустарников и буйно разросшимися деревьями. Сюда не заходил никто из посторонних — возможно, потому, что ближайшим жилищем был дом для престарелых…
Она улеглась на покрывало, подставив солнцу спину. Через минуту Джейк вышел из дома, его торс был обмотан бежевым полотенцем.
Морин невольно зажмурилась. Дружелюбно засмеявшись, он снял с себя полотенце, постелил его на траву и прилег рядом с ней.
— В свою первую брачную ночь ты будешь так же смущенно закрывать глаза? — спросил он.
Он сказал «свою», а не «нашу», и это задело Морин. Раньше он говорил ей о ребенке, но разве это не означает женитьбу? Для него, возможно, нет, и Морин опять забеспокоилась.
Она нехотя раскрыла глаза, но все, что она могла увидеть без очков, — это его лицо.
— Не знаю, — робко ответила она. — Извини меня.
— Ничего, ты ко мне привыкнешь. Подвинься ко мне. Дай я сниму с тебя все лишнее.
Прежде чем она успела что-либо сказать, Джейк проворно стянул с нее бикини, и через минуту она была такой же голой, как и он. Она напряглась, но, когда Джейк со вздохом отвернулся от нее и закрыл глаза, напряжение спало. Впервые в жизни она ощутила, как солнце ласкает ее тело, не прикрытое даже крохотным лоскутком материи.
— Боже мой… — прошептала Морин.
Собственная нагота неожиданно стала восприниматься как нечто само собой разумеющееся, она чувствовала себя расслабленной и, что было для нее странным, по-женски притягательной.
— Изумительно, правда? — пробурчал он. — У меня тоже была на этот счет масса предрассудков. Но я некоторое время жил на Ривьере, и знаешь, когда на яхте все раздеты догола, глупо играть в скромность.
Морин повернулась к нему и внимательно посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Что ты делал на яхте на Ривьере? — медленно спросила она.
Вопрос повис в воздухе. Джейк мысленно проклинал себя, на чем свет стоит. Как же он мог так проговориться?! Ему хотелось дать себе хорошую оплеуху.