- Нравишься. И без всего остального тоже.
- Звучит обнадеживающе...
- "Надежды юношей питают..."
- О, меня в юноши зачислили! Ты сегодня необыкновенна любезна. А что питает девушек?
- Юноши. Когда становятся их мужьями и перестают питаться надеждами.
- Смотри-ка, до чего ловко мир устроен! Когда я слушаю твои комментарии, мне кажется, что я смотрю передачу "В мире животных".
- А когда их не слушаешь, - то просто в мире животных живешь.
- Ага, - Алексей придирчиво осмотрел внимательно изучил плоды своих трудов, развязал галстук и принялся заново мастерить подлый узел под насмешливым взглядом Александры, - это типа того, что люди едят зверей, а звери едят людей?
- В основном люди едят друг друга. Зверям мало достается.
- Невеселая картина.
- Веселая или нет, но через десять минут ты отправишься прямо в пасть к одному из представителей самых опасных человеческих хищников. Если ты об этом забудешь хоть на минуту, - ты проиграешь...
"Человеческий хищник", - а именно Аркадий Усачев, известный ведущий, - около месяца тому назад пригласил Алексея в свою телепередачу "Автопортреты". Известен же был Усачев своими провокационными вопросами, умением втягивать гостей в полемику и вытаскивать из них информацию, интимную и компрометирующую. Невинное на первый взгляд, название "Автопортреты" имело самый что ни на есть издевательский подтекст: это были, по существу, авторазоблачения, нечаянный ментальный стриптиз, в орбиту которого были искусно вовлечены не только приглашенные, но и прочие лица, оставшиеся за кадром. И сыпались в эфир семейно-постельные секреты, выставлялась на всеобщее обозрение подноготная бизнеса, выворачивалась изнанка политических деятелей и их деятельности перед глазами миллионов избирателей...
***
... Через некоторое время Майя спустилась вниз, закричала, точнее, завизжала, даже за воротами ее услышали охранник и шофер; они уже мчались к дому, пока не понимая, имеют ли право туда ворваться, беда ли приключилась или просто супруги поссорились. Майя, охваченная истерикой, глядела побелевшими от страха глазами на двоих мужчин, замерших у раскрытого окна в короткой напряженной стойке; под их цепкими, быстрыми взглядами ее крик сошел на нет, превратившись в тихое рыдание - "мамочки, мамочки, ой мамочки", - и она заметалась между неподвижным телом мужа и пистолетом, черное блестящее тельце которого четко выделялось на фоне бледно-зеленого ковра.
Когда двое за окном поняли, что это не супружеская ссора, и ворвались в дом, Майя, пятясь назад, подхватила с пола пистолет и двумя руками наставила на них: "Это не я... это не я... не трогайте меня, уйдите!... Это не я!... не знаю кто... я не видела..."