Она плакала, Алексей чувствовал себя виноватым за всех мужчин сразу. По сути, она была права. Люди привыкли называть подобную свободу распущенностью, мораль почему-то всегда со всей строгостью приложима к женщине, и никогда - к мужчине, который почти легализовал свое право на ветреность и неверность... Веди себя любая женщина, как Серега, ее бы давно припечатали крепким словечком. А Сереге - ничего, все сходит с рук, это даже составляет часть его обаяния...
Алексей никогда особо не задумывался об этом. Их отношения с Александрой сложились так, что никто не давал друг другу клятв и не задавал вопросов о верности, это считалось свободным волеизъявлением каждого... И в то же время Алексей понимал, что, измени ему Александра, - ему было бы неимоверно больно. Хотя вот он сам, можно сказать, на грани... Черт побери, какая путаница! Абстрактно говоря, каждый должен быть свободен в своем выборе и в своих желаниях, но, как только выбор осуществлен, - он немедленно накладывает путы обязательств...
Правильно ли это, Алексей не знал. Но он вдруг, вспомнив все свои недавние рассуждения о ситуации с бывшей женой, понял отчетливо одно: парадокс заключается в том, что когда ты изменяешь, - ты чувствуешь свое право на свободу; но когда изменяют тебе - ты сразу принимаешься рассуждать о морали...
Хрен знает что, одним словом.
- Кончай реветь, - произнес он примирительно. - В конце концов, Веня ведь уезжает.
- Я обещала к нему приехать, - всхлипнула Майя.
- Вот как? - удивился Кис.
- Только я не поеду, - шмыгнула она носом. - Не дождется!
- Ну и правильно, - рассудил Кис.
Уж кто-кто, а Веня у него не вызывал ни малейшей симпатии.
Он приобнял ее и вскоре Майя затихла под его рукой.
***
После обеда Кис, наказав Майе сидеть тихо и носа на улицу не высовывать, поехал в Москву. Он еще утром договорился с одним из своих бывших клиентов и нынешним другом, Алексом*: попросил временно помочь с машиной - его, мол, сломалась. И вот теперь он ехал за старым Москвичом: Алекс для него нашел, как Кис и просил, "что-нибудь непритязательное, не привлекающее к себе внимания". Какой ни есть старый, - а все машина на ходу, номера которой при этом не находятся в розыске.
Кис подъехал в издательство, где Алекс директорствовал, за ключами от Москвича. После долгих похлопываний по плечам и краткого обмена новостями, он воспользовался хозяйским телефонным справочником и разрешением позвонить. Под давлением детектива Майя все же выдала настоящее имя Лермита и место его работы, и теперь Кис желал справиться о состоянии жизни и здоровья "французского актера". А ежели тот и жив, и здоров, - то встретиться для небольшого разговора. И имеющееся здоровье слегка подпортить, за жабры крепко взять да выяснить: кому трепануть успел о том, что свел Майю с Бориской?