Мой отец недовольно посмотрел на то, как Калеб держит свою руку на моем плече и меня это крайне разозлило. Да кем он себя возомнил?! Он мне никто.
Теперь холодные глаза миссис Деверо, некогда такие же синие, как мои, а теперь блеклые и холодные, обратились ко мне.
— Значит, после удочерения тебе оставили имя Марлен?
Если она думала, что своей суровостью сможет нагнать на меня страх, то ошибалась. Эти люди были мне никем и я не чувствовала себя должной оставаться слишком уж вежливой, когда она смотрела на меня как на потенциальную бомбу.
— Не совсем, мои родители дали мне имя Рейн. На данный момент меня зовут Рейн Туорб. Но можете называть меня Марлен, это мое второе имя.
Высокий и красивый мужчина лет пятидесяти, который был моим отцом, посмотрел на меня тяжелым взглядом. Его лицо по-прежнему было белым, почти таким же, как и меловая белизна Калеба, но он уже достаточно пришел в себя, чтобы говорить.
— Ты похожа на мать.
Я наигранно удивленно улыбнулась, не обратив внимание на предостерегающее сжатие Калеба, и отозвалась.
— Как странно, я вчера выдела ее фотографию в молодости, и мне кажется, я совершенно на нее не похожа. Подозреваю, что я пошла в семью отца.
И тогда произошло нечто, что потом на несколько минут выбило меня из колеи.
— Марли, ты ошибаешься, я хорошо знал твою мать,…вы похожи, — глухо сказал он.
— Так меня называла одна только Фиона,…и больше никто не знал этого прозвища… — хрипло сказала я, и эти слова заставили покраснеть не только Джейсонда, но также и его родственников, а даже мистера Хедли.
— Очевидно, вы очень хорошо знали мать моей невесты, — пропел Калеб, не опуская с Джейсонда холодного взгляда, от которого задрожал бы любой. Но не он. Джейсонд стойко выдержал взгляд Калеба,… и тогда я поняла, от кого у меня дар. Он не терялся около Калеба, не ощущал того же волнения как все находящиеся в комнате, как и я.
— Мы дружили. Близко.
Когда минула эта тяжелая минута, мне уже больше ничего не было страшно. Даже когда в доме появлялись другие, это осталось самым страшным испытанием. Самой приятной оказалась встреча с Аланис. Старая женщина обняла меня так сердечно, что я просто не смогла оставаться с ней отчужденной. Иное дело Алан Сторк, он был со мной крайне холоден, пока не узнал, что мои родители аристократы. Это надо было видеть, как его глаза — голубые льдинки, стали оценивать, чем грозит такое родство, можно подумать я это родство буду признавать! В подобной манере вели себя и его дети. Филлип оказался костистым молодчиком лет на семь старше меня, а Кристин симпатичной женщиной лет тридцати пяти. Делания Морис, была очень похожа на мою бабку, потому не понравилась мне, как только вошла в двери. Впрочем, это было обоюдно.