* * *
Летать над землями Отчуждения опасно. Куда опаснее, чем над обычным миром. Здесь существуют зоны повышенного и пониженного давления, а ещё — места уплотнения воздуха, которые пилоты называют карманами. Есть незримые воронки и воздушные фонтаны, бьющие, как полагал Тимур, над особо сильными аномалиями.
В общем, летать над Зоной — особое искусство.
Которым Растафарыч не владел.
Когда показалась граница Могильника, вертушку тряхнуло так, что она чуть не перевернулась, и пилот повел её на посадку.
Они опустились в месте, где вертолётам садиться вообще-то не положено, — на склоне холма. Хорошо, что тот был пологим.
Стащив наушники, Тимур сдвинул дверцу и первым выбрался наружу.
Конечно, у Могильника не было четко обозначенной границы. Никто не расставлял вешки, не втыкал полосатые столбы, не прокапывал контрольную полосу. С этой стороны условной границей Могильника служило длинное и узкое кукурузное поле. Ярко-жёлтая полоса тянулась недалеко от холма — сухо шелестели листья, постукивали на ветру початки. Дальше начиналась безымянная заболоченная речушка, лабиринт камышовых зарослей, островков травы, омутов и заводей стоячей, затянутой ряской воды.
После зигзагов и прочих кульбитов невысшего пилотажа, которые Растафарыч выписывал над Зоной, мутило. Тимур поднялся на вершину и лёг там, уставившись в небо.
Когда желудок пришёл в норму, он сел. Растафарыч и Вояка устроились на камнях перед ним, обнявшись. Трудно было представить себе кого-то более непохожего: увешанный хипповскими фенечками тощий патлатый мужик в голубых джинсах с дырищей на колене и в рубашке с обтрепанной бахромой — и конопатая девчонка в белой больничной рубашке, с двумя косичками, русой челкой, вздёрнутым носом и общим боевым выражением маленького личика. Но то, как они прильнули друг к другу… При виде этого Тимур вдруг показался себе старым-старым. А ещё он подумал: противоположности сходятся. Потому что у них же единство… но ещё у них и борьба — так, кажется, учили в интернатской школе.
— Рассказывайте, — буркнул он. — Как вы там оказались?
Вояка поежилась, и Растафарыч обнял её покрепче.
— Опыт надо мной проводили! — выпалила она. — А потом и над ним хотели. Начальник их, седой этот, один раз упомянул, что мы — подопытные! Как кролики какие-нибудь или крысы лабораторные… Гады они, суки распоследние!
Тимур перевел взгляд на Растафарыча:
— Ладно, давай ты, только внятно и по порядку.
— Если по порядку, мэн, то дело так было… — рассудительно начал тот.
Выяснилось, что штопаные мазафаки, закопать их всех в конопле, не поверили, будто нападение на микроавтобус было осуществлено без участия водителя, и решили, что он — наводчик в доле. И поэтому, когда Маша привела его на базу НИИЧАЗа в бывшем колхозе «Красные Знамена Октября», Растафарыча схватили. Как и саму Вояку — она, провожая спутника, подошла слишком близко к базе, наблюдатель с вышки заметил, что «предатель» был не один, и как только его взяли, была выслана погоня.