— Осторожно, за арматуру не зацепись, — предупредил он. — И не шуми.
Вертолёт рокотал неподалеку, сквозь шум винта доносились голоса. Растафарыча не видать. Пока они вылезали, окончательно стемнело, и Тимур едва различал окрестности.
Выливавшаяся из трубы вода образовала большое болото между каналом и лесом. Глубина была примерно по пояс, но он не рискнул выпрямляться во весь рост: вертолёт, судя по звуку, находился неподалеку.
Отплыв от трубы, Тимур огляделся. Полоса леса темнела впереди, верхушки деревьев на фоне чёрного неба, где только-только проступали первые звёзды, едва угадывались.
Плеснулось, и рядом возникла голова Вояки.
— Э, да тут грязюка сплошная… — начала она, приподнимаясь.
Тимур шикнул, ткнув её ногой под колено:
— Не светись!
Вояка поскользнулась на мягком жирном дне, опустилась с головой, вынырнула и обрадованно сказала:
— Шульга, я воды перестала бояться!
— Круто, — ответил тот, медленно продвигаясь прочь от трубы и выглядывая Растафарыча.
— Нет, правда! Ты прикинь — как с плота упала, так чуть не померла, а потом раз — и отпустило! Будто свет такой в голову пролился, ну, луч с неба снизошёл неземной… И сразу страх прошёл, и теперь мне вроде нравится даже.
— Слушай, заткнись, — попросил Тимур. — Не боишься — хорошо, а теперь молчи. Я за твоей болтовней не слышу, где вертолёт.
— Нет, так я ж просто радостью своей со всеми поделиться хочу.
В стороне вспыхнул свет — широкий косой луч уперся в болото. В верхней его части угадывался тёмный силуэт вертушки.
Машина повернулась — луч описал дугу — и полетела к ним.
— К лесу давай, — приказал Тимур. — Тихо, и будь готова нырнуть, как только скажу.
Они заспешили прочь от вертолёта. Тот летел медленно, но всё равно нагонял, пилот будто чуял, где находятся беглецы. Вода превратилась в жижу, на поверхности её всё чаще встречались островки травы, так называемые плывуны, в грязи болтались гниющие куски древесных стволов, ветки и коряги, их приходилось отталкивать со своего пути, а самые здоровые — обходить. Вертолёт приближался. Оглядываясь, Тимур видел двух стрелков, высунувшихся слева и справа, луч с гудением бил из-под корпуса, превращая ночь в белый холодный день, его граница нагоняла беглецов. Они успевали добраться до леса, но не успевали спрятаться, Тимур понимал: стоит на краю болота вскочить, чтобы прыгнуть в лес, и их сразу заметят, военсталам надо только дать пару очередей — расстояние совсем небольшое, они просто раскрошат беглецов.
Понимал, но не видел другого выхода и брёл через грязь, иногда подталкивая притихшую Вояку. Они достигли большого тяжёлого плывуна, нырнули под него; тихо отфыркиваясь, вынырнули с другой стороны. Лес начинался прямо перед ними, а слепящий день, в котором ярко блестела поверхность болота, был уже совсем близко. Он накрыл травяной остров за спиной, когда от большого чёрного клубка корней, лежащего у границы леса, донеслось: