Стас с Ходоком перестали колотить по «зыби», хотя брат по-прежнему стоял на ней.
— Отнимите её, — сказал Ходок, слизывая кровь с кулака. — Отнимите, я не хочу умирать! Отнимите, Стас, слышишь?!
Стас покачал головой:
— Я не смогу.
— Отнимите её! Отрежьте, отрубите! Они же летят сюда!
— Я… — начал Стас, и тогда Тимур, не выдержав, прямо с дерева ударил его ногой в плечо.
— Достань аптечку и контейнер! — закричал он. Схватившись за сук, подался вперёд и сдёрнул с плеча брата автомат. — Я сам это сделаю, но ему надо вколоть обезболивающее, потом сразу наложить жгут, потом… Давай, иначе мы не успеем! Из-за тебя погибли уже двое, ты хочешь угробить и нас троих?!
Это было жестоко — но это подействовало. Стасу будто дали пощечину, наотмашь, хлестко, звонко — брат отпрянул, потом лицо окаменело. Он подобрался. Стащил с себя рюкзак, откинул запорную скобу небольшого контейнера на боку. Там было несколько артефактов, которые они нашли по дороге, и среди них те, что останавливают кровь, а ещё снимают жар и на некоторое время тонизируют, так что даже тяжёлораненый человек, наполовину в бреду, может самостоятельно или почти самостоятельно идти, пока не свалится с ног и не вырубится примерно на сутки.
— Дайте водки! — простонал Ходок.
Кинув взгляд на «пледы», теперь отчетливо видные и без бинокля, Тимур отстегнул флягу и кинул сталкеру. Пока они занимались контейнером с аптечкой, Ходок отвинтил колпачок и стал пить. Водка текла по лицу и шее, а он, никогда не пивший, мучительно глотал, давясь, отрыгивая, тряс головой и фыркал. Он весь покрылся потом, руки начали трястись, как у древнего старика, — и всё же не сумел опустошить флягу, выпустил её и упал вперёд, ударившись лбом о серую поверхность. Фляжка отлетела в сторону, остатки водки потекли на «зыбь». Спина схватившегося за голову Ходока часто вздрагивала.
— Эй! — позвал Тимур.
Сталкер обернулся, насколько позволяла попавшая в ловушку нога. Глаза его безумно блестели.
— Д-да, — промямлил он.
Тимур придержал брата за ремень; Стас, набрав полный шприц прозрачной жидкости, потянулся к Ходоку и вонзил иглу ему под колено. Вколол. Когда Тимур вытащил его обратно на ствол, брат сказал:
— Подействует за минуту. Ходок, сейчас вырубишься, слышишь? Когда мне «мясорубка» ногу сломала, я на себе пробовал. Ничего чувствовать не будешь, Ходок, я тебе обещаю! Не будет боли. Даже когда нам придётся… У меня ведь топорик, и нам, наверно, придётся в самом конце рубануть, ну, чтобы кость… Ты понимаешь, да? У тебя перед тем всё поплывет, ты будешь понимать, что происходит, но реагировать сможешь только так… ну, без эмоций, вроде со стороны смотришь. Тебе скажут идти — пойдёшь, ползти — поползёшь, только тело ватное будет, но не…